Путешествие на абсолютный полдень

Фай проглотил новость, почти не подавившись. Они уже сидели на мягких диванах подле роскошно накрытого обеденного стола. Сиреневый павильон был просторным, от прочих мерно гудящих разговорами и звенящих столовыми приборами павильонов ресторана его отделяли занавеси из нанизанных на нитки костяных бус. Блюд на столе было явно больше, чем можно съесть троим. Вероятно, ждали еще кого-то. И этот кто-то не замедлил появиться. Сухо застучали костяшки занавеси, Дин обошел диван, где сидел Фай, перегнулся через спинку и поцеловал обернувшегося к нему Фая в щеку.

– Фай, радость моя, – сказал он. – Хорошо выглядишь. Таргская одежда тебе идет.

Фай скромно потупил глаза и поправил бархатные рукава вышитого мелким шелковым стежком темно-красного ходжерского кафтана. Щеки у Фая, наверное, покраснели под стать материи. Что будешь делать, господин министр ведет себя, как привык. То за пазуху полезет, то целоваться. Фай мельком глянул на Сеймура Сана. Тот изучал новоприбывшего с неподдельным интересом, но без злости или досады.

– Это Первый министр Дин, – объяснил Фай. – Мы давно знакомы, ты знаешь, я рассказывал…

Сан улыбнулся и сказал по-таргски: “Здравствуйте”. Дин двумя ладонями взял протянутую ему руку и поклонился. В отличие от Сана, Фая кольнула ревность. “Здоровается, как с женщиной”, – подумал он.

– Капитан Сеймур Сан, командир базы “Золотой Дракон”, – представил своего спутника Фай.

Все еще раз друг другу поулыбались, а потом пошел разговор, в течение которого Фаю рта почти не пришлось раскрыть.

– Не ты один в странном положении, – рассказал Фаю Дин. – Мы все в некой мере чувствуем себя не то одураченными, не то обиженными, не то совершенно неинформированными о чем-то важном, не знаю даже, как сказать и как к этому относиться. Уж услугу вы, таю, нам оказали, так услугу. Зато государь доволен. У него война на Севере, у него неспокойно в Столице и в провинциях – хоть беспорядки и не очень явные, но разве можно ожидать, что города, чуть не взбунтовавшись, в одну стражу, как ни в чем ни бывало, осядут обратно на дно? Муть и тина плавают посейчас. У меня нет половины министров в кабинете, кого убили, кто сбежал. Он никого мне не назначает, вот, кроме господина Мема, и я сам тащу на себе воз и политики, и экономики, и социального благополучия, и дворцовых церемоний, и всяких прочих радостей, как в новогоднем пироге. Да, он мне сделал подарок, вылечил сердце. Но это же не значит, что я теперь полностью буду вместо всех, включая его самого. Это непосильно. Я попросту не успеваю…

– Возят, друг мой, на том, кто везёт, – сделал веское примечание господин Мем.

– Пока он копыта не откинет, – кивнул на его реплику Дин. – У государя любовь. Всерьез и надолго. Я консультировался по этому вопросу с киром Хагиннором Джелом, он рассказал мне, что с государем такое уже было, и что вел государь себя точно так же – все забросил и про всех забыл. Теперь о тебе, любезный Фай. Твое положение надо исправлять. Почему? А вдруг ты потом сумеешь исправить мое. Ты же помог мне тогда, на Шоше. Я помню и очень благодарен тебе за помощь. Государя сейчас нет, и неизвестно, когда он вернется, поэтому я пока могу тебе обещать от своего имени что-нибудь такое, о чем ты попросишь. По закону за преступление, которое совершили ваши ребятки, у нас секут до смерти кнутом на Лобной площади. Я могу своей властью отдать дело на рассмотрение не городскому суду, а в трибунал Палаты Правосудия. Случай, вне сомнения, особый, огласке ни в коем случае не подлежит, значит, трибунал возьмется его провести. Хорошо в этом то, что трибунал не подчиняется ни государю, ни правительству, ни даже законам. Они судят не формально, по уголовному уложению, а по своей совести и, самое главное, по выгоде для государства. Плохо – я на них влияние имею весьма слабое. Выиграем мы, может быть, на том, что подсудимые не говорят по-таргски. Господин Мем даст нам следователя, который напишет протоколы допросов так, как это нужно для сохранения обвиняемым жизни. Ты, насколько я понимаю, сам будешь переводить на суде. Вот прочитаешь эти протоколы, запомнишь и переводить будешь слово в слово по ним, что бы там эти герои сами ни говорили. Свидетелей на процессе не будет, потерпевшего тоже. Обвиняемым нужно будет только признать вину и раскаяться в доступных для понимания судьями выражениях. Тогда все получится так, как ты хочешь. То есть, малой кровью, или вообще без крови. Хотя гарантировать я ничего, сам понимаешь, не могу. Согласен ты попробовать сделать так, как я предлагаю?

– Еще варианты есть? – спросил Фай.

– Лобная площадь. Следователям господина Мема, в отличие от других следователей, дозволено снимать показания вместе с кожей, если испытуемый заупрямится, так что идти по прямой линии не советую, тем более, что городской суд загружен делами, до рассмотрения дойдет где-нибудь через пол года, и в результате он тоже может спихнуть дело в трибунал. Могу дать на раздумье сутки.

– Не надо. Я все сделаю, как ты предлагаешь. Ждать пол года у меня времени нет. У меня вообще времени нет.