Путешествие на абсолютный полдень

– Значит, завтра в это же время спускайтесь сюда обедать, я вам представлю следователя, – сказал Фаю господин Мем. – Начнем работать.

На том порешили, и принялись за еду.

– А что вдруг государь отправился к войскам, если ему ни до чего нет дела? – спросил через некоторое время Фай.

– Это вы у господина Дина спросите, как он о государево лицо чуть кулаком не ударился, – усмехнулся начальник Тайной Стражи.

– Можно, я не буду отвечать на подобные провокации, – сказал Дин. – Отправился и отправился. Нет у меня сейчас настроения дворцовые байки пересказывать.

Глава 9

* * *

В действительности дело было так. Дин получил письма из северных провинций, ничего срочного, просто отчеты и рассказы о происходящих вдоль границ Савр-Шаддата вещах. В том числе, находилось там и письмо царевича Ша, которому Дин когда-то служил воспитателем. В письме было кое-что толковое насчет возможного будущего северных земель, немного восторженной чепухи, короткое сетование, что отец видимо очень занят, раз от него уж месяц нет ни строчки, и упоминание, что его, Ша, ранили, и вот он, получив таким образом, отдых, пишет письмо, а то было совсем некогда…

Почему-то Дина это письмо взбесило. Буквально до слез на глазах. Столица, двор и государь жили себе так, будто никакой войны на севере не существует. А, между тем, там происходили серьезные события, от которых во многом зависела и политика, и экономика Тарген Тау Тарсис. Кампания, начавшаяся стремительно, затягивалась. Караванная торговля заглохла, сухопутные купцы беспокоились. Началась северная навигация, но на корабли, приходящие из Таргена, северяне косились с подозрением. Пока неясно было, отстоит Внутренняя Область свои земли, или не отстоит, и останется ли Савр-Шаддат в составе империи, или выйдет и обретет самостоятельность. От этого зависели цены не только на предметы северного товарооборота где-то там, за горами и морями, но и цена на зерно в самой Столице. И эта цена росла чуть заметнее, чем обычно в начале летнего года. Морские купцы беспокоились тоже, поэтому цены на перевозки взлетели. Ни армии, ни дипломатам, ни шпионам никак не удавалось взять или убить саврского князя. Прекрасно понимая, что за предательство подобного масштаба его положено потрошить на Лобной площади на потеху всем столичным жителям и заезжим зевакам, он вел себя осторожнее улитки, и таргских шпионов или людей, принятых за таковых, уничтожал десятками. Свои его не сдавали и не продавали, потому что их потрошить положено было тоже, а незамешанных в сваре людей на степных просторах Савр-Шаддата найти оказалось невозможно. Северные савры, так или иначе, замарались все, а те из савров, кто был прищемлен за хвост в Столице, боялись ехать на север, чтобы помогать в таком скользком и опасном деле, и всячески отказывались от родства и от знакомства с мятежным князем.

Государь же в это время играл на лютне в зимнем саду, новая государыня слушала, и ни до чего им не было забот. Прочитав письмо, Дин подавил в себе первую волну возмущения. Когда решил, что успокоился – пошел поговорить с государем, взяв письмо принца Ша с собой в рукаве. После попытки покушения на жизнь и власть, император Аджаннар Царский Город вниманием не жаловал. Он и раньше-то не любил этого места, а теперь и вовсе стал появляться там только по чрезвычайной необходимости. В последнее время церемонии, приемы, доклады и всевозможные бумажные и устные согласования стали происходить в Ман Мираре. Ман Мирар совершенно не был приспособлен для государственной работы, тем не менее, Дину здесь было удобнее – все рядом. Нужен государь – вот он, пожалуйста, двести шагов до него пройти. Сутолоки и сплетен не в пример меньше, людей лишних сюда не пускают. Надо спрятаться или подумать – ушел на государеву половину резиденции, и поди поймай там Первого министра, если сможешь. Стены пониже, да сады пожиже, зато охрана настоящая.

В этот раз Дин обнаружил государя чуть дальше, чем за двести шагов, в манеже за конюшнями. Государыня на рыжей кобылке рысью заезжала уголки, и получалось у нее очень неплохо для человека, севшего на лошадь всего лишь дня четыре как. Некоторым и через месяц такие фокусы чисто не удаются.

– Я хочу поговорить с вами о войне на Севере, – начал Дин.

Государь оглянулся на послушно разворачивающуюся в углах манежа лошадку и снял перчатки.

– Пойдем, – сказал он.

Они пошли сначала вдоль галереи внутреннего двора, мимо оранжерей и зимнего сада, мимо фонтана, через террасу с выставленными на солнце оранжерейными кадками, к центральному корпусу здания, где располагался целый этаж приемных, кабинетов и канцелярий. По пути Дин рассказывал о неустойчивости северных перевозок и о том, что Ренн сбрасывает цены на шелк, шерсть и пшеницу, а в Столице цены на хлеб неоправданно растут.

– Хорошо, что ты от меня хочешь? – выслушав его спросил император.

– Быстрее заканчивать с саврами и Внутренней Областью, – сказал Дин. – Наше войско предоставлено само себе. Так нельзя.