Путешествие на абсолютный полдень

Пещеры изобиловали живностью, и Лала интересовало, что это за райское место, где можно укрыться от всего мира и наслаждаться покоем. Но Амрай его разочаровал. Пока Бездна дышит теплом, в пещерах всем хорошо и сытно, все согреты и счастливы. Но бывают периоды, когда тепло уходит. Тогда уходит и все живое. Рыбы и черепахи впадают в спячку, слепые птицы и летучие мыши мигрируют, грибы засыхают, светящийся мох опадает неживым бесцветным пеплом. Вместе с теплом пропадают свет и пища. Происходит это нечасто, но непредсказуемо. Иногда холодное время затягивается, тогда в пещерах начинается голод. Из самой Бездны на верхние ярусы поднимаются хищные твари. Люди из глубинных городов уходят в подгорье или на поверхность. Некоторым удается жить снаружи и кормить своим заработком тех, кто остался в пещерах. Но большинство красноглазых на солнце теряет зрение и начинает болеть – кожа с них слезает струпьями, открываются незаживающие язвы, вырастают шишки опухолей, и им приходится возвращаться под землю.

Бывает и так, что на поверхность пещерники уходят по зову сердца или по семейным обстоятельствам. Или по делам веры – глубоко в пещерах монастырей нет. Там жить непросто и без отягчающих жизнь монастырских правил. Да и срисовано устройство большинства монастырей с тех же самых пещерных городов. У многих даже названия такие же. Периоды тепла и изобилия чередуются с периодами голода и холода, сколько продлится то или иное время, никто не знает и не может предсказать. Того и другого бывают месяцы, а бывают годы. Поэтому полагаются люди в пещерах не на сомнительную щедрость Бездны, а на самих себя.

Лал, которому поначалу пещерная жизнь чем-то напомнила родные орбитальные станции, даже огорчился. Здесь было здорово, но, оказывается, ненадежно. Тем не менее, он заставил Амрая остановиться. Ехать в Ренн просто так не видел смысла. Ехать в Ренн зачем-то – нужно сначала понять, зачем. Чтобы сесть на корабль, уплыть в Тарген и просить там прощения? Ну, а не дадут ему прощения, тогда что? Явиться на остров Бо к нижним? Он уже побывал там разок. Хватит, он не доставит им больше такой радости. Попробовать остаться с Амраем? Амрай ему нужен, а он Амраю?..

Он сутки напролет лежал на теплом камне, вставать ему не хотелось. Разве только чтоб забраться в воду, полежать там и снова вернуться на камень. Очень спокойно было гладить темную маслянистую поверхность камня, прижиматься к ней спиной или животом, чувствуя через каменное тело идущую от глубин Бездны жизненную силу. Съедать то, что приносит Амрай, не спрашивая, что это, росло оно, бегало, плавало или летало. Пить целебную воду из источника, окунать в нее лицо и руки. Слушать жизнь гигантской пещеры, как музыку. Иногда вдруг просыпаться у Амрая под рукой и выслушивать оправдание — обнял, потому что ты скулишь во сне, но, если тебя обнять, это проходит. Быть втайне благодарным. Вымогать у Амрая, чтобы тот растер плечи и спину. Чуть ли не с дракой, но отвечать ему взаимностью – ему нравилось, какая у Амрая белая, вечно спрятанная от всего и всех кожа и какие роскошные росчерки шрамов на ней, много и почти узорно. К шрамам Лал вообще был неравнодушен, особенно, если их от него старались спрятать. В нездоровом любопытстве Амрай упрекал его не зря, зато совершенно зря стыдился своих шрамов.

Так можно было тянуть время бесконечно долго и ничего не решать. Как будто нахождение в пещере в состоянии абсолютного покоя и есть Цель.

Идти дальше, делать выбор – даже мысль об этом вызывала тревогу. На других влиять Лал умел, с самим собой ничего не мог поделать. Сам себе не поможешь, для помощи нужен посторонний, который находится вне ситуации. Не Амрай, своим серьезным отношением к контракту поставивший себя в положение игрушки внутреннего круга. Сам себя можешь удержать только на грани хаоса, чтобы совсем не упасть. Чтобы стоять, кое-как выпрямившись, и иногда хвататься за подневольного Амрая для равновесия. Но не идти. Бороться с собой и ломать себя насильно подавно не было никакого смысла. Потому что если ты сам себя победил, то кто тогда проиграл?..

Разумеется, первому сидеть на месте надоело Амраю. Он как-то высчитывал время и суммировал проведенные впустую дни, – это лишь для Лала сутки слились друг с другом и остановились. Сначала Амрай просто задавал наводящие вопросы и не получал конкретного ответа. Потом стал чудить. Для начала решил выяснить, почему готовить пищу, чистить, стирать и сушить одежду и одеяла, таскать вещи, мыть посуду, переводить с места на место лошадь, с хорошей скоростью объедающую светящийся мох со стен, должен именно он.

– Потому что я государыня, – царственно отвечал Лал.

– Была да сплыла, – едким тоном сказал красноглазый.

– Хорошо, – согласился Лал. – Потому, что ничего из этого я не умею делать.

– Научись. Начни прямо сейчас.

– Я солдат. Все, что мне нужно, я уже умею.

– Это я солдат. Потому что я все это умею. А женщина-солдат – какая-то ошибка, как я погляжу. И не женщина, и не солдат.