Путешествие на восток

— Именно что главное, — кивал Том, чье лицо уже размазалось и казалось далеким, словно я смотрел на него через призму. — Пораскинь мозгами, приятель.

— Я вас не понимаю.

Звуки доносились как из-за стены. Были слышны громкие гласные и резкие согласные, все остальное же пропадало, терялось по дороге и не хотело находиться.

— Тебе пора засыпать, дружище, — скрипел далекий, потусторонний баритон.

Здесь было хорошо, спокойно. Хотелось завернуться в это спокойствие, будто оно было теплым, толстым одеялом, высунуть наружу нос, свернуться калачиком и не обращать внимания ни на что. Погодите. Меня кто-то зовет? Ну нет, не буду вставать, не хочу. Так тепло… Да что там, я так могу еще пару лет проваляться или чуть больше. Скажем, вечность. Да, было бы неплохо. Целая вечность тепла и спокойствия. Кто из пребывающих в своем уме откажется?

— Ти…

Кому там неймется? Займитесь своими делами, мне и здесь хорошо. Здесь не может быть нехорошо.

— Ройс!

Ройс? Что еще за Ройс? Ах ну да, Ройс — это я. Что, действительно надо вставать?

— Жив… зел… вай… же…

Да, после такой пламенной речи продолжать валяться было бы верхом свинства. Ладно, черт с вами, уломали, демоны языкастые. Ощущение было такие, будто, скинув одеяло, я похлопал себя по щекам, пытаясь согнать остатки сна, нащупал на полу тапочки и, поднявшись, поплелся к двери. Когда же до нее оставалась пара шагов, я протянул ладонь, чтобы повернуть ручку.

В глаза ударил яркий, нестерпимо яркий свет. Я хотел поднять руку и закрыться, но меня тут же принялись душить. Душили достаточно сильно, в то же время к груди прижималось что-то теплое и мягкое. Знакомое ощущение…

— Убьете, — прохрипел я.

Тотчас от меня кто-то отлепился, что-то невнятно пробурчал, и вокруг засмеялись. Глаза потихоньку привыкали к свету, и я мог различить очертания людей. Народу столпилось немало. Парочку я даже узнал.

— Всех демонов и темных богов мне в правнуки! — раздался знакомый баритон, принадлежащий Щуплому. — Зануда, если ты когда-нибудь подохнешь, Темный Жнец от радости тебе в мешке королевские апартаменты предоставит.

— Нет, я думаю, он сперва его изнасилует со злости, — подключилось размытое пятно, напоминающее моего бывшего командира. — А потом уже в апартаменты.

И тут резко все пришло в норму. По ушам ударил гомон. Шум прибоя, свист ветра, шелест листьев, весьма странный шелест, кстати, и перешептывания в толпе, окружавшей меня. Впрочем, рядом стояли, вернее, сидели лишь четверо. Мия, с уставшими, но все же красивыми глазами, сейчас пристально разглядывала меня, видимо пытаясь найти место, куда можно потыкать иголкой и поплескать жгучего раствора. Младший, как всегда, с озорным блеском в глазах и залихватской ухмылочкой. Щуплый, который, казалось, без фляги с вином не чувствует себя человеком, и боцман Фернир, эльфийская задница, рассматривающая мои клинки.

— Мистер Фернир, — прохрипел я, — вам не говорили, что чужое оружие брать без спросу некрасиво?

Эльф некоторое время меня разглядывал с острым прищуром, а потом нацепил маску дурачка и взвыл:

— Джентльмены, оно живое!

Пираты загоготали. Выругавшись, игнорируя сморщенное личико тори, я подтянул ноги и тут же закашлялся.

— Воды, — прохрипел я.

Тут же началось какое-то нездоровое шевеление, но быстрее всех среагировал Руст. Он протянул мне вожделенную флягу. Выхватив жестянку у него из рук, я одним движением свинтил пробку и жадно припал к живительной фляге.

— Кха! — закашлялся я и выронил емкость. На белый песок полилась ярко-янтарная жидкость.

— Ты что ж делаешь?! — чуть ли не взвизгнул Щуплый. — Это ж десятилетний демосский коньяк!

— Запить, — еще тише прохрипел я, чувствуя, как горло разгрызают те самые демоны, которые теперь обязаны угодить в правнуки этому любителю спиртного. Что удивительно, пьяным я его видел только на общих попойках. Мутант, полюби его темные боги!

Вокруг раздавались нервные смешки, перерастающие в общий гогот. Наконец флягу мне протянула единственная присутствующая здесь девушка, которой я был за это несказанно благодарен. В очередной раз свинтив крышку, я вылакал не меньше половины. Утерев губы, вздохнул и в кои-то веки почувствовал себя человеком. Что примечательно — живым. Однако, попытавшись встать, тут же осознал, насколько ошибочно было это решение. По голове как пыльным мешком ударили. Все вокруг закружилось в безумном вихре калейдоскопа. И я бы упал, если бы не твердое плечо друга, вовремя оказавшееся рядом.

— Кажется, вы не совсем правы, мистер Фернир, — зубоскалил Младший, придерживая меня. — Не совсем оно живое.

— Скорее полумертвое, — добил кто-то из толпы, и народ снова засмеялся.