Путешествие на восток (СИ)

Песня Минта становилась громче, повествуя о том, что он король без королевства и, соединяя сердца влюбленных, не может помочь себе самому. Шедшие вместе с ним помощники Ростана утирали слезы и всхлипывали.

— Несравненный бард Минт Вольдорс очень силен, — восхищенно прошептал Ростан, — хотя, чего еще ждать от внука самого Кулака?

— Он мне не внук, — ответил Бранд.

Истинная причина пропуска шла рядом с Минтом, жизнерадостно ржала и отпускала комментарии вида «Ебани чего-нибудь веселого, Минт, а то у меня хуй уже за пол цепляется и идти мешает!» Но говорить об этом было бесполезно, вон раньше все верили, что Бранд сидит в монастыре у Провала, теперь явно собирались упорно, вопреки фактам, смыслу и всему прочему, верить, что Минт его внук.

Да и плевать, решил Бранд, есть дела поважнее.

— Но такая мощь!

«Молодежь» снова сражалась втроем, только теперь против Дж’Онни. Кентавр ржал, матерился, свистел, бегал по грязи, прижимал к нарочито обнаженной груди Селину, обещая покатать ее под луной, в общем всячески развлекался.

— Судя по виду, все прошло удачно, — констатировал Бранд.

Минт был помят и измучен, от него несло выпивкой и какими-то женскими духами или притираниями, в глазах застыла вся тоска мира, если изъясняться на языке бардов.

— Можно сказать и так, — отозвался Минт.

Ухватил кувшин с водой, поднесенный сердобольной Валланто, припал к нему, проливая воду на шею и грудь. Пил жадно, пока не поперхнулся, затем вылил остатки воды себе на голову.

— Рассказывай.

— Да нечего там рассказывать. Я спел, добавляя мозгов Шадрону, и он начал нести все то, что там влюбленные несут. Глаза ее как две звезды на небе, божественная фигура, невыразимая красота, — Минт потряс головой. — Дед, ну ты видел ее?

— Видел, — хохотнул Бранд.

— У меня чуть глаза не лопнули! Мое чувство прекрасного было растоптано, вбито в землю, и я запел, о своих страданиях, конечно, о неразделенной любви и прочем, а они! Вдруг ринулись друг другу в объятия, так мало того, прямо тут же начали рвать друг на друге одежду, словно животные. Или демоны. Прикрылись облачком, так оно все равно сползало постоянно и рвалось в клочья! А обитатели замка глазели и надвигались на меня, и я уже приготовился отбиваться до последней песни, но тут голубки воспряли и объявили празднество! Мне пришлось петь и пить, до полного изумления, и все вокруг то и дело кричали о священных союзах перед лицом Адрофита, нет, ну вы представляете, а?

— Представляю, — кивнула Валланто.

— Словно меня там и не было! — всхлипнул Минт. — А потом еще за мной гонялись прелестные девушки половину ночи! Моя мечта сбылась, а я вынужден был убегать!

Рука его дернулась и Бранд понял, что Минт все же не устоял. Попробовал любви, надеясь на опьянение, и получил полный заряд боли. Искупление, раскаяние и очищение через боль, как обычно объясняли служители богов в таких случаях, добавляя иногда, что со временем боль становится меньше.

— За что мне это, за что? — простонал Минт, закрывая мокрую голову руками.

— Ты нарушил клятву и разгневал бога, — искривила губы Валланто, — плохо служил ему.

— Но сейчас я служу ему хорошо! — вскричал Минт нервно. — Соединяю сердца! Свожу влюбленных! Пробуждаю в них веру! Почему этого недостаточно?!

Бранд вспомнил историю Валланто и как та предлагала себя богу, пыталась послужить слишком хорошо, за что и была наказана. Жестокие и немилосердные, ревнивые, карающие за отступления и даже переход к иному богу, теперь Бранд смотрел на все это иначе, чем раньше. Наследие Бездны, несомненно, пусть боги и смягчились, очистились, но до конца избавиться от него не смогли.

— Ты же говорил, что через барда поют сами боги, — безжалостно ответил ему Бранд.

Во взгляде Валланто читались боль и сострадание, но она молчала. Минт поклялся и нарушил, возмездие было справедливым, если считать дела богов справедливыми. Как сами боги не могли избавиться от своего наследия и рождения в Бездне, так и Валланто не могла избавиться от прошлого жрицы Адрофита. Все еще считала наказания бога справедливыми, хотя они такими и не являлись.

— Да! Да! — закричал Минт, вырывая на себе волосы.

Поединок уже закончился победой Дж’Онни, который насвистывал песню на родном языке и горделиво демонстрировал всем копыта со сверкающими подковами из мифрила. Серебристый металл поблескивал, геройская «молодежь» следила за копытами зачарованно, не обращая внимания на вопли Минта.

— Я не могу не петь! Песни сами рвутся из меня, из тех глубин, где кипит страдание и болит сердце!

То-то он все про любовь, месть и эльфов поет, хмыкнул мысленно Бранд. Неудивительно, что слушательницы с ума сходили, бегали за Минтом толпами, осаждали дворец, к вящему удовольствию графини Норданиэ. Судя по репликам Грязи и Резец, графиня не первый раз приглашала пожить у себя героев, и поэтому слухи приписывали ей измены с могучими живыми, пока ее муж крепил оборону северных границ империи.