Путешествие на Запад. Том 4

Жители округа, от мала до велика, в городе и за городом, чествовали монахов и величали их архатами, а также живыми Буддами, сошедшими на грешную землю.

На всех улицах и проулках гремели барабаны, играла музыка, висели разноцветные флаги и знамена.

Вот уж право.

В каждом доме сегодня и в каждом семействе
Ароматные свечи с утра зажжены,
Над воротами вдоль разукрашенных улиц
Фонари разноцветные всюду видны.

Шествие провожающих растянулось на довольно большое расстояние. Наконец всем четверым монахам удалось распрощаться со всеми и отправиться дальше на Запад.

Взойди, отбросив думы и заботы,
В обитель Будды, в царственную высь,
И с чистым сердцем, с искренним желаньем
В храм Громовых раскатов вознесись!

Далеко ли еще было до чудесной горы Линшань? Когда наши путники прибыли туда? Обо всем этом вы узнаете из следующих глав.

ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ПЕРВАЯ,

повествующая о том, как в округе Золотой покой путника любовались новогодними фонарями и как Танский монах держал ответ в Черной пещере

С чего начать духовный путь
К вершинам созерцанья?
Сперва тревоги изгони
Прочь из души своей,
Чтоб рой желаний не мелькал,
Как стая обезьянья,
Чтоб мысли не неслись в тебе
Стремительней коней.
Но если их ты не изгнал,
А только взял на привязь,
Пяти пороков[45]

все равноТебе не удержать,
И чуть задержишься в пути,
Идти вперед противясь,
Три непростительных греха
В тебе взойдут опять.
Свободу дашь своим страстям –
Лишишься эликсира,
Который лишь один душе
Бессмертие дает.
Желаньям будешь потакать,
Пустым соблазнам мира –
Природный, изначальный дух
В тебе не расцветет.
Отвергни раз и навсегда
Порывы дум случайных,
Пусть гнева, радости, забот
Бежит душа твоя,
И лишь тогда узнаешь ты
О сокровенных тайнах
И навсегда уйдешь душой
В покой небытия.

Итак, Танский монах и его ученики покинули главный город уезда Яшмовые цветы и спокойно двигались по ровной дороге, ведущей в страну Высшего блаженства. Через несколько дней вновь показались очертания какого-то города.

– Это еще что за место такое? – изумился Танский монах, повернувшись к Сунь У-куну.

– Как видишь, это – город, – отвечал тот, – но на шесте над городскими стенами нет флага, да и местность эта мне незнакома. Погоди, вот подойдем ближе, тогда и спросим.

Когда путники достигли восточной заставы, они увидели по обеим сторонам дороги чайные и питейные заведения, из которых доносились веселые крики и шум, показались также лабазы и маслобойни, везде царило оживление.

Несколько лоботрясов столпились на улице, разглядывая длиннорылого Чжу Ба-цзе, Ша-сэна с темным лицом и красноглазого Сунь У-куна, однако никто из них не осмеливался подойти ближе и заговорить с путниками. Танский монах боялся, что бездельники затеют ссору с его учениками, и от страха покрылся холодным потом.

Путники прошли еще несколько кварталов и, не доходя до городской стены, увидели вход в монастырь, над воротами которого была надпись из трех иероглифов: «Монастырь милосердия Будды».

– Не зайти ли нам сюда? – спросил Танский монах своих спутников. – Дадим коню передохнуть, да и сами перекусим.

– Что же, это хорошо! Очень хорошо! – произнес Сунь У-кун.

Все четверо вошли в ворота. Вот что они увидели: