Путешествие парижанина вокруг света

— Ну а здесь эти метелочки виднеются тут да там!

— Я их еще не замечал!

— Местами, на разном расстоянии друг от друга, их действительно очень много, целые островки, если можно так выразиться. Но зачем же нам рассказывать, будто «кортадеро», так они называют здесь это растение, — единственная растительность, встречающаяся в пампе? Посмотрите кругом. Видите эту низкорослую, плотную, словно стриженый газон, траву, на которой едва заметен след копыт наших лошадей? Видите эти торчащие, растрепанные массы рауа, а эти кусты диких артишоков, крапивы, юкки, а также группки алоэ и кактусов и еще всякие другие растения? А вот, смотрите, красуются пурпурные ковры пунцовых душистых вербен? Отчего они ничего об этом не писали?

— Потому что сидели дома и никуда не ездили! — согласился Фрике.

— Наконец, — продолжал Буало свои нападки на комнатных путешественников, — разве здесь нет деревьев?

— Как, да разве они имели смелость утверждать, что здесь нет деревьев? — подхватил Фрике. — Неужели?

— Да, черт возьми! Они даже и не воображали, что океан трав местами прерывают целые рощи великолепнейших деревьев. Взять хотя бы вот этих великанов, которые своими величественными стволами и густолиственными вершинами так напоминают наши дубы. А дальше по берегам речек мы увидим ивы, ясени и даже тополя. Кроме того, пампа уж вовсе не такая плоская равнина, как нас хотят уверить.

— Действительно! — спохватился Фрике. — Вот уже час, как мы все время то поднимаемся в гору, то спускаемся под гору.

— Без сомнения! Конечно, эти возвышенности не заслуживают названия плоскогорий, тем не менее иногда совершенно скрывают от глаз горизонт… Если бы мы только нашли теперь между этими каньядами какую-нибудь эстансию или даже просто ранчо, в котором живет хотя бы один пеон!

— Ну, извините, месье Буало, вы теперь говорите на таком языке, который я совершенно не умею понимать!

— Я это делаю умышленно, чтобы ознакомить вас с самыми употребительными здесь словами. Ведь вы совершаете свое первое кругосветное путешествие с целью узнать как можно больше, не так ли?

— Несомненно… Я только этого и желаю!

— Так вот, каньяда — это впадина между пригорками, в которых охотнее всего предпочитает пастись рогатый скот и овцы, так как здесь трава сочнее и нежнее, чем на пригорках; эстансия же — ферма, а ранчо — обыкновенная хижина, в большинстве случаев просто глинобитная. А пеоны — это наемные работники.

— Прекрасно! Теперь я могу составить себе маленький словарь: «каньяда», «эстансия», «ранчо» и так далее. Ах, как я доволен! Я научу всему этому Мажесте и буду говорить по-испански с месье Андре и доктором… А когда поселюсь в Париже, то напишу на витрине большими буквами: «Se habla espanol» (Здесь говорят по-испански), кажется, так?

— Да, мой милый друг, — засмеялся Буало, — вы действительно самый милый и веселый товарищ, какого только можно себе пожелать!

— Вы могли бы смело к этому еще прибавить: и самый жаждущий не только знаний, и самый алчущий… Я готов был бы кричать от голода, если бы это не было мне на роду написано — вечно голодать!

— Но, увы, мой верный спутник, ваши ватрушечки очень далеко! — сказал Буало. — Впрочем, нет… Право же, вы — счастливчик, Фрике. Смотрите, там, вправо, в этой каньяде действительно виднеется ранчо!

— Вот это здорово. Какое счастье!

— Там мы, наверное, найдем сушеное мясо тасахо, то есть те бифштексы, которые изготовлялись у мясников в саладеро.

— A-а… так они называются здесь тасахо! Странный это язык: когда на нем говорят, то постоянно кажется, будто сердятся.

— Кроме того, нам, вероятно, дадут чашку хорошего молока, а если вы не боитесь мешать вместе то и другое, то и шкалик каньи. Это такой горлодер, который я позволю себе вам рекомендовать!

— Мой желудок ничего решительно не боится! Хлеба, молока, водки и возможность присесть на минуту на ином седалище, чем костлявый хребет моей лошадки, и ваш товарищ будет счастливее всякого короля!

— Ну, так вперед!

— А нас встретят?

— Конечно!

— Разве здесь так развито гостеприимство? У этих-то дикарей?

— А вот увидите сами!

В десять минут они доскакали до скромного жилища одинокого обитателя пампы.

ГЛАВА VII

«Внутреннее убранство ранчо». — Гостеприимство в пампах. — Жизнь и быт гаучо. — После того как поработал, надо и позабавиться. — Гостеприимен, но вор. — К тому же и убийца. — Следопыт. — Капкан. — Гамен под убитой лошадью. — Большой парижанин, пойманный лассо. — Охота на людей. — Стипль-чез. — Не все ружья дают осечку! — Разрывная пуля. — Великодушие. — Лагерь в пампе. — Курс антропологии в гамаке. — Воспитание гаучо. — Страна кентавров.