Путешествие по арабским странам

— Пойдемте сначала в детский сад, — предложил врач. — Его посещают дети от трех до шести лет.

К своей радости, Петер увидел навес для защиты от солнца: ему казалось, что здесь, в деревне, еще жарче, чем в безоблачный день в Каире. В тени навеса находилась яма с песком и небольшая площадка для игр, на которой возились малыши. При виде гостей дети прекратили игру и уставились на незнакомцев своими большими темными глазами.

Рядом с навесом расположился одноэтажный дом, состоявший из двух комнат. Чернокудрой воспитательнице в пестрой ситцевой юбке и белой полотняной блузке было не больше двадцати двух лет, но она уже успела получить специальное педагогическое образование. Воспитательница явно гордилась своими питомцами. Она отвела четырех девочек в дом, где они переоделись в длинные белые рубахи, после чего спели и станцевали гостям.

Напротив детского сада помещалось здание с еще большим навесом, покрывавшим просторное помещение, с трех сторон обнесенное стенами. Оно служило классной комнатой. Около тридцати мальчиков корпели здесь над своими тетрадями. На детях были белые или светло-серые штанишки до колен, белые рубашки с отложными воротниками и длинными рукавами и тапочки. Каждый ученик сидел за отдельным столиком. В соответствии с новейшими рекомендациями медицины сиденья стульев были спереди закруглены во избежание застоя крови в ногах, легко вызываемого острыми краями сиденья. Пухленькая учительница в простом синем платье из льняного полотна, с пышной копной волос над блестящими глазами, выдававшими твердый характер, держала класс в руках. Но стоило ей объявить перемену, как тридцать мальчишек словно с цепи сорвались.

— В этом помещении, открытом с одной стороны, — сказал врач, — регулярно демонстрируются кинокартины. Доступ бесплатный. В прежние времена деревня, конечно, понятия не имела о кино.

— А фильмы какие? — спросил Петер.

— В основном американские, — ответил врач. — Арабских еще мало.

— И гангстерские тоже?

— К сожалению, да.

— Тогда уж лучше вымышленные верблюды, — рассучил Петер.

— Что вы имеете в виду?

Петер рассказал смешной эпизод, о котором несколько дней назад слышал от своего друга Ахмеда, клятвенно уверявшего, что это чистая правда.

Американская кинокомпания снимала в Египте картину «В стране фараонов». Сценарий предусматривал множество эпизодов с верблюдами. Консультант-египтянин сказал режиссеру:

— Этого нельзя делать. Историки доказали, что во промена фараонов в Египте еще не было верблюдов.

— Но нельзя же в фильме о Египте обойтись без верблюдов! — возмутился режиссер. — Они так хороню получаются на пленке.

— Так, — закончил Петер, — в стране фараонов появились американские верблюды.

Врач со своим гостем уже направился к другому крылу одноэтажного здания. На скамье под открытым небом сидели люди, в основном юноши, даже несколько мальчиков в штанишках и рубашках или в галабиях и одна девочка не старше пятнадцати лет, но уже в черном платье и черном платке.

— Пациенты, — сказал врач.

Бросалось в глаза, что все они прибыли из отдаленных деревень и не связаны с центром. Одеты они были нс так легко, как местные жители. Завидев незнакомца, они с тупым недоумением уставились на него. А как отличались приезжие дети от тех мальчишек, которые во время перемены с удивительной непринужденностью толпились вокруг гостей! Разделяло же их только несколько лет современного воспитания…

Врач повел Петера в больницу. В ней было четырнадцать коек, но главным образом здесь производился амбулаторный прием населения. Больные платили четыре пиастра за лекарства, а медицинское обслуживание ничего не стоило.

В одной из палат лежал мужчина с ногой в лубке; в двух других помещались женщины. Лица больных выражали мрачную покорность судьбе, глаза смотрели вопрошающе. Одна из женщин держала на руках спящего младенца, сморщенное, трогательно крохотное существо.

— Большинство женщин, конечно, еще рожают дома, — сказал врач, — многие даже, сидя на деревянных стульях, как рожали столетия назад.

Они пошли дальше. В кухне стояли большие современные котлы из белой жести. В комнате рядом молодые женщины занимались упаковкой фиников.

— Мы учим их фасовать плоды для экспорта, — заметил врач.

Когда Петер вошел в другую палату, у него перехватило дыхание. Из трех находившихся там людей двое — мальчик и женщина — были слепы, глаза их хранили следы страшного разрушения. Двадцатилетняя девушка учила их азбуке для слепых. Она показала Петеру историю болезни слепой, в которой скупыми словами рассказывалась вся ее небогатая событиями жизнь.

Ей было тридцать пять лет, до замужества она работала в сельском хозяйстве. В двадцать лет она родила первого ребенка. Пять детей остались в живых. Старшему минуло пятнадцать лет, остальным — десять, восемь, шесть и четыре. Все дети и муж здоровы. Мужу теперь шестьдесят лет. Он феллах. Никто из них не умеет ни читать, ни писать. Семья живет в хижине из двух комнат, расположенных одна над другой. Муж зарабатывает два фунта в неделю, отдавая напрокат своего осла, и еще фунт — своим трудом.