Путешествие по арабским странам

Врач из Социального центра[31] отправился вместе с Петером в деревню, носившую легендарное название Бернашт. Серые каменные стены домов под плоскими крышами издали казались скалистой крепостью, над которой кое-где возвышались пальмы. Дорога, ведшая от центральной улицы в деревню, тоже была каменистой и к тому же ухабистой. Никто им не встретился. В самой деревне они шли между высокими серыми оградами с широкими запертыми воротами. Врач постучал в одни из таких ворот, они чуть приоткрылись. Петер и врач вошли внутрь и оказались в большом дворе, с трех сторон обнесенном каменной стеной, а с четвертой— замыкавшемся широким одноэтажным зданием с плоской крышей, сложенным, как и ограда, из крупных камней.

Гостей, видимо, ждали. Во дворе, похожем на неровный, бугристый темный ток, стояли скамья и крепкие деревянные стулья. Находившиеся здесь несколько мужчин при виде врача приветливо заулыбались. Но сейчас же все повернулись к дому, в дверях которого появился старик с седой бородой, одетый в черную галабию и белую шапочку. Слегка опираясь на палку, он дошел до середины двора, с ласковой улыбкой пожал руку врачу, а затем так же сердечно поздоровался с иностранцем.

— Салям!

— Это шейх Хассим Сайат, — сказал врач.

— Салям, — произнес Петер и добавил слово «шейх» в арабском произношении: «тшех».

Шейх сел, оперся руками на палку и добродушно и выжидательно посмотрел на посетителей.

Лишь после этого остальные стали здороваться с гостями и рассаживаться вокруг шейха. Те, кому не хватило места, продолжали стоять.

— Вы пьете кофе? — радушно спросил шейх.

— Только масбут, — ответил Петер, и все весело смеялись, оценив вежливость иностранца, который перевел слово на их языке. Один из молодых людей пошел в дом и вскоре вернулся с подносом в руках. Из миленького медного кофейника он в маленькую чашечку палил сваренный по-турецки кофе — его подавали имеете с осадком — и предложил ее иностранцу. Врач тоже взял чашечку кофе, и, когда началась беседа, оба они держали в руках блюдца. Врач сообщил, что Петер хочет узнать, как живет деревня и как ей помогает Социальный центр.

Шейх кивнул и посмотрел на Петера. Тот спросил:

— Могу я задавать вопросы?

— Любые.

У всех был теперь серьезный вид. Петера не интересовали статистические данные — их он мог с таким же успехом получить в центре. Ему хотелось по душам побеседовать с феллахами. Поэтому он начал разговор издалека — с высоких финиковых пальм, росших вокруг, и лица крестьян расплылись в улыбке.

— Сколько пальм в вашей деревне? — спросил он. Феллахи переглянулись, прикинули и решили, что не меньше десяти тысяч.

— А может, и все двенадцать, — подсказал кто-то.

— А кому они принадлежат?

Шейх сделал широкое движение рукой:

— Жителям деревни.

— У каждого есть пальмы?

На это полный человек лет сорока ответил, что у одного много пальм, у другого — мало, а у некоторых нет совсем, и они вынуждены арендовать деревья.

— Это сын шейха, — шепнул Петеру врач.

— Сколько же платят за аренду? — поинтересовался Петер.

— Пятьдесят пиастров в год.

Остальные кивнули.

— А сколько можно заработать на одной пальме?

— Египетский фунт.

«То есть сто пиастров. Иными словами, арендаторы получают сто процентов дохода», — подумал Петер. Ему показалось, что они находятся в очень выгодных условиях.

— Один фунт при самом высоком урожае? — спросил он.

— Да.

Это звучало уже более убедительно.

— А почему владелец сдает деревья в аренду? Он ведь мог бы нанять рабочих, снять урожай и заработать таким образом больше.

— Ну нет.

— Почему же?

— За деревьями нужно ухаживать, а это надо уметь.

Положение постепенно прояснялось, но Петер не успокоился:

— А как специалист ухаживает за пальмами?

— Он производит искусственное опыление.

Петер уже знал, что в этом районе по желанию владельцев производится искусственное осеменение коров, но об искусственном опылении деревьев слышал впервые.

— А как это делается? — спросил он.

Теперь с увлечением заговорили все сразу, и Петер никак не мог уяснить себе, что же именно происходит с деревьями Но он понял, что один из присутствующих, стройный худощавый человек лет тридцати пяти, сам владелец финиковых пальм, и у него постепенно выудил нужные сведения.

Оказалось, что есть деревья мужские и женские, примерно тысяча мужских на десять-одиннадцать тысяч женских, причем одно мужское дерево может оплодотворить не меньше тридцати женских. Опыление можно предоставить случаю, а можно осуществлять искусственным путем.

— Да, но как?

— Хозяин пальм ждет, пока распустятся мужские цветы. Тогда он снимает их, забирается на женское дерево и подвязывает мужские цветы к женским.

— И цветок остается там?

— Двадцать дней.

«Какая трудная кропотливая работа!» — подумал Петер. Теперь ему стали понятны и отношения между владельцем пальмы и арендатором. Не вкладывая никакого труда, владелец получал за аренду столько же, сколько мог заработать арендатор, проделав тяжелую и. ложную работу, да и то лишь в том случае, если ему удавалось получить максимальный урожай.