Путешествие по арабским странам

— Там создается новый город, — услышал Петер. — Каир расположен в долине. Новый Каир строится на горе, там больше воздуха[54].

Часть дороги, ведущей в гору, прокладывали заново. Вдоль нее лежали каменные глыбы, тянулись каменоломни. Рабочие добывали камень, строили дорогу, рыли котлованы, возводили на горе дома… Итальянская фирма строила казино — об этом кричали с плаката крупные буквы. Дома ставили на земле, которую государство продавало застройщикам по цене тысяча фунтов за участок в двести квадратных метров. Новый Каир, полный воздуха, явно предназначался для богачей. Слева от возвышенности, внизу, раскинулась пустыня и мусульманское кладбище на ней, справа вздымались горы пустыни, а вдали, скрытые дымкой тумана, виднелись пирамиды Гизе. Было без четверти пять. Кроваво-красное солнце висело у самого горизонта; через несколько минут оно погрузилось в пески пустыни, и наступила тьма.

Вечерние огни залили город. Неоновые гирлянды у мостов раскачивались над Нилом.

Этот день был, как все другие.

Бомбардировщики над Каиром

Один из сотрудников министерства пригласил Петера на следующий день посетить репетицию в театре. Они условились встретиться на террасе гостиницы, что на берегу Нила.

Солнце погружалось в листву пальм, окруженное красной дымкой. Было еще совсем светло, но, как только огненный шар исчез, зажглись лампы на террасе, бледным светом засветились уличные фонари, тускло загорелись световые рекламы; светло-голубые, почти бесцветные, повисли на мостах неоновые гирлянды. Скоро наступит темнота, испещренная тысячами ярких искр, у машин, бегущих по улицам и мостам, выкатятся неподвижные белые глаза, а на фоне черного бархата зажгутся ясные звезды.

И только гудеть машины будут так же, как днем.

Внезапно гудки заглушил резкий звук, подобный воплю.

Он то утихал, то нарастал, автомобильные гудки постепенно замирали и наконец смолкли. Теперь в воздухе бушевал только вой сирен.

«Что случилось?» — этот вопрос выражали глаза, жесты, его произносили вслух.

Вопль продолжался. Казалось, он разъедал клетки мозга.

Уличные фонари погасли, гирлянды на мостах не стали видны, машины остановились. Движение прекратилось. И только вой сирен продолжал терзать нервы.

Никто не знал, что означает сигнал тревоги. Газеты сообщали, что накануне израильские войска перешли границу Египта, но утром сопровождавший Петера египтянин сказал ему, что в этом нет ничего трагичного, такие нарушения уже случались и раньше.

Сирены умолкли.

Город внезапно охватила непривычная тишина. Посетители и официанты стояли на террасе отеля и смотрели на небо. Порой кто-нибудь произносил одно-два слова. По тротуару, держась за руки, плелись два подростка в ситцевых галабиях и в чем-то серьезно убеждали друг друга. Молодая красивая женщина в ярком коротком платье с большим вырезом быстрым шагом прошла мимо. У стены набережной стояли два старика, один и брюках и рубашке, другой в галабии. Они то и дело поглядывали на небо. По Нилу вниз по течению шел парусник. Водители роскошных автомобилей, стоявших перед гостиницей, с неподвижными лицами сидели за рулем. У входа в гостиницу гид в парчовой галабии, и белом шарфе поджидал иностранца, который пожелал бы вечером или ночью прогуляться по Каиру.

Откуда-то издалека доносился грохот орудий.

Взгляды, ощупывавшие горизонт, не находили на небе ответа на свой немой вопрос, по люди, по-прежнему не отрываясь, вглядывались в перламутр небесного свода, Вскоре надвинулась ночь, непривычная и странная в своей черноте. Уличные фонари не рассеивали тьму, не горели огни на мостах и рекламы, почти не видно было света в домах. Лишь кое-где висели освещенные квадраты окон, будто специально для того, чтобы оттенить окружающий мрак. Автомобили снова пришли в движение, и их горящие подфарники напоминали глаза хищников в ночных-джунглях.

В темном холле гостиницы мерцало несколько свечей. Петер разглядел египтянина, который ощупью пробирался к нему между рядами кресел.

— Моя машина застряла, — смеясь, произнес он. Пойдемте?

— В темноте? — спросил Петер.

— Поймаем такси.

В непривычной, таинственной темноте, наводившей уныние, под сводами моста непрерывным потоком двигались машины с притушенными фарами, гудя еще сильнее, чем обычно. Такси мчалось по призрачным улицам за машинами-призраками, мимо пешеходов-призраков. Зажглась спичка, промелькнул огонек свечи, остальное время машина шла по каким-то мрачным ущельям, пока не достигла едва различимого в темноте служебного входа в здание оперы.

Внутри было светло. Репетиция еще не началась. Па сцене небольшими группами стояли молодые мужчины и женщины, страстно о чем-то спорившие. При виде иностранца все замолчали. Режиссер заговорил с Пете ром о содержании спектакля, пригласил в кабинет директора и извинился, что из-за тревоги репетиция задержалась.

— Люди немного взволнованны, — вмешался директор.