Путешествие по Камчатке в 1908--1909 гг.

   3 июля мы оставили Кирганик. Пройдя около версты по тропе на зимний Кирганик, свернули влево и углубились в лес по едва заметному следу, оставленному лицами, ездившими за бревнами и другими лесными материалами. Проводник наш К. А. Чуркин, дальний родственник того тойона А. К. Чуркина, который был проводником Дитмара, -- человек спокойный и умный. Вскоре выяснилось, что мы пойдем краем террасы, обрамляющей долину Камчатки. Между рекой и террасой тянется обширное болото с группами березы, лиственниц и ивняками, нарушающими его однообразие, с коврами высокой и тонкой осоки (Carex filiformis) по моховому покрову и пр. Край террасы очень сухой, с березово-осиновым лесом. Пройдя им всего версты три-четыре, мы заблудились. Проводник ехал впереди, за ним В. П. Савич и гуськом все 20 вьюков, а я замыкал шествие. На пути у К. Кайдалова забилась лошадь и сдернула вьюк; пока ее перевьючивали, передовые все шли и шли, пока не скрылись из виду. Я остался с тремя рабочими и половиной вьюков; куда ушли передовые, никто не заметил, и бывший теперь впереди Н. И. Плохих свернул влево по какой-то тропинке прочь от яра. Когда я сообразил, что эта тропинка заведет нас в глубину леса, то повернул снова к яру и вышел на след, но в это время люди, ушедшие вперед, вернулись назад за нами и прошли уже мимо. Теперь мы были впереди, а они сзади. Однако и мы, идя вперед, скоро запутались в густом осиннике, так как след уже потерялся, а впереди открылись какие-то холмы, сильно сбивавшие с направления. Тут нас догнал Чуркин, который затем должен был съездить за остальными. Наконец все были в сборе, но времени мы потеряли очень много. Часов в шесть стали лагерем на краю глубокого оврага, прорезывающего террасу, так как на дне его есть холодный небольшой родник, а далее нигде нет воды на большое расстояние.

   Сегодня в лесу на более сухих местах уже много лиственниц типичной для Larix dahurica Turcz. формы, с многочисленными мелкими шишками.

   Масса ветровала часто совершенно преграждала сегодня путь; лес уже не парковый, но приближается к типу тайги, хотя все еще редок. Благодаря вырубке местами разросся чистый осинник, стволы которого, прямые и белые, как свечи, очень красивы. Есть среди леса и открытые поляны, как, например, тундра Бицки, на которой зимой рубят осинник. Лиственница растет преимущественно по склонам холмов и оврагов, обращенных на полдень; красноватая кора ее уже издалека выделяется очень резко. Плато террасы неровное; так, по наружному его краю идут рядами бугры, похожие на приречные дюны. Вправо с края террасы за тундрой видна линия берегового леса по берегу р. Камчатки и далее высокая терраса правого берега с густым темным лесом. С половины пути мы шли уже не краем террасы, взяли левее, пересекли несколько логов и котловин, причем на всем нашем пути в этот день встретился лишь в одном месте в овраге маленький топкий ключик. К вечеру мы снова вышли на край террасы над большой тундрой у глубокого, большого, но узкого оврага. Крутой склон этого оврага, обращенный на юг, благодаря лиственницам напоминает боровые места Европейской России; почва густо одета мертвым покровом из игол лиственницы.

   Со стоянки далеко за рекой хорошо видны высокие сплошные яры правого берега Камчатки. Особенно выдается Половинный яр, т. е. яр, у которого считается полдороги от Кирганика до Машуры, если ехать водой.

   Проводник рассказывает, что когда машурские жители ездят за хлебом в Петропавловск, то, проехав вьючно от последнего до Кирганика, груз оставляют в Кирганике до зимы, так как провоз его тундрой слишком труден; иногда, впрочем, добираются от Машуры и рекой на батах, лошадей же уводят домой порожняком.

   Ельник, по его словам, появляется сначала на ярах правого берега реки, а потом уже и на левом, недалеко от нас.

   4 июля Чуркин уже рано утром уехал обратно в Кирганик, забрав нашу корреспонденцию для отправки ее в Россию. Я решил передневать здесь для осмотра большой тундры, новой для меня по своему типу. Работать было мучительно, так как оводы и комары свирепствовали до крайнего предела. Для лошадей весь день поддерживали специальные дымокуры, чтобы хотя несколько защитить их от "гнуса".

   Пересечение долины от яра до берега Камчатки дало следующую картину. Сухой склон яра, обращенный к солнцу в сторону долины, порос осиной и березой. Внизу под ним проходит ряд луж и ямы с водой (остатки протоки, заглохшей уже очень давно), обрамленные высокими ольхами. Пройдя их, выходишь на тундру; здесь прежде всего бросаются в глаза группы стройных лиственниц, разбросанных там и сям, затем свежая, низкая зелень болота, потом далекий береговой лес левого берега Камчатки, также с лиственницей, но только более крупной, чем на болоте; лес той стороны (за Камчаткой), на обрывах яров, как кажется по темному оттенку его зелени, уже с елью; потом низкая, может быть моренная, возвышенность и за ней, еще за какой-то глубокой долиной (р. Китилгина), зубчатый хребет Валагинских гор.