Путешествие по Средней Азии

резервуар, всегда в форме *[170] *четырехугольника, куда наливают

вычерпываемую из колодца воду и где поят животных. Так как ведра малы и

пастухи скоро устали бы вытягивать их, для этой цели приспосабливают осла, а

еще чаще верблюда. Животное, к седлу которого привязана веревка, проходит в

направлении от колодца точно такое расстояние, которое соответствует длине

веревки, и тем самым достает воду. Эти колодцы с пьющими овцами и серьезными

пастухами в тихие вечерние часы представляют собой поэтическую картину, и

меня очень порадовало сходство этой части пустыни с нашими пуштами в

Венгрии.

Вследствии строгости полиции, которая по приказу бухар-ского эмира

действует повсюду, даже здесь дороги были на-столько безопасны, что по

пустыне проходили не только неболь-шие караваны, но и одинокие путники. На

второй день мы встретили у одного из колодцев караван из Карши. Среди

проезжавших была молодая женщина, изменнически проданная своим собственным

мужем старому таджику за 30 тилла. Она лишь в пустыне узнала о гнусной

сделке; бедняжка кричала, плакала, рвала на себе волосы и, подбежав как

сумасшедшая ко мне, воскликнула: "Хаджим (мой хаджи), ты прочитал много

книг. Скажи мне, где написано, что мусульманин может продать свою жену,

родившую ему детей?" Я сказал, что это грех, но таджик только посмеялся надо

мной, потому что он, наверное, уже договорился с кази-келаном (верховным

судьей) Карши и был уверен в надежности своей покупки.

Так как из-за сильной жары мы продвигались очень медленно, нам

понадобилось два дня и три ночи, чтобы добраться до Карши. Мы увидели город,

лишь поднявшись на плато, где справа идет дорога в Катта-Курган, а слева

появляется река, которая течет сюда из Шахрисябза и теряется в песках далеко

за Карши. Начиная отсюда и до самого города все время едешь по обработанной

земле и мимо бесчисленных садов, а так как в Карши нет стены, то, миновав

мост, вдруг замечаешь, что находишься уже в самом городе.

Карши, древний Нахшеб, - второй город Бухарского ханства как по своим

размерам, так и по торговому значению; он состоит из собственно города и

цитадели (курганче), находящейся на северо-западной стороне и плохо

укрепленной. В Карши в на-стоящее время десять караван-сараев и богатый

многолюдный базар; не будь политических неурядиц, город играл бы

значи-тельную роль в транзитной торговле между Бухарой, Кабулом и Индией.

Жители говорят, что их 25 тысяч, большей частью это узбеки, они составляют

костяк бухарских войск. Кроме них есть еще таджики, индийцы, афганцы и

евреи; последние пользуются здесь правом ездить верхом и в самом городе, что

им запрещено в других местах ханства. В промышленном отношении Карши

славится ножевым производством, уступая, правда, соседнему Гиссару.

Различные сорта ножевых изделий расходятся по всей Средней Азии, мало того,

хаджи вывозят их в Персию, Аравию *[171] *и Турцию и продают в три-четыре

раза дороже. Одна их разновидность, клинки из дамасской стали с рукоятками,

отде-ланными золотом и серебром, изготовляется и в самом деле очень искусно,

а в отношении прочности и изящества могла бы посрамить даже самые знаменитые

английские изделия.

Среди рекомендательных писем к ишанам и муллам, ко-торыми мои друзья

снабдили меня на дорогу, одно было в Карши, к некоему Хасану,

пользовавшемуся здесь большим уважением. Он принял меня очень ласково и

посоветовал купить длинноухого скакуна, поскольку весь скот, особенно ослы,

здесь очень дешевы, на оставшиеся же небольшие деньги, как делают все хаджи,

накупить ножей, иголок, ниток, стеклянных бус, бухарских платков, а больше

всего сердолика, привозимого сюда из Индии и очень дешевого, так как,

продолжал он, "у кочевни-ков, мимо которых вам придется проезжать, можно

будет кое-что приобрести за эти товары, по крайней мере облегчить свое

существование, потому что зачастую за одну иголку или несколько стеклянных

бусинок (монджук) можно получить столько хлеба и дынь, что на целый день

хватит". Я понял, что добрый человек прав, и в тот же день вместе с

кунградским муллой отправился покупать названные предметы. В результате

половина одна моего хурджина (сумки) была заполнена ру-кописями, а другая

превратилась в склад товаров, предназ-наченных на продажу. Таким образом, я

сделался в одно и то же время антикваром, торговцем галантереей, хаджи и

муллой, а сверх того побочно занимался продажей благословений, нефесов,

амулетов и других чудес.

Удивительная перемена! Прошел ровно год с тех пор, как я совершал эти

разнообразные торговые операции, и вот теперь, запертый в четырех стенах,

сижу и пишу по восемь часов в день. Там мне приходилось иметь дело с

кочевниками, выбиравшими из стеклянных бусинок самые яркие, а из амулетов

тот, края которого были обведены самым толстым слоем красной краски, здесь