Путешествие по Востоку и Святой Земле в свите великого князя Николая Николаевича в 1872 году

Пред нами расстилалось песчаное поле, окруженное группами зелени, из которых высоко выделялись пальмы; дальше подымались ступенями тутовые плантации с селениями, похожими своею постройкой на старые замки, а за ними высились горы, мягко и нежно окрашенные уже склонявшимся к западу солнцем.

Надо заметить, что все восточные города издали походят на средневековые рыцарские постройки, потому что имеют вид башен, соединенных между собою каменными стенами, которые выводятся около террас для удержания земли и дождевой воды. На этих террасах, идущих ступенями, производятся посевы. В долинах же поля, по большей части, обносятся грудами камней.

Но вот начались игры. Разделившиеся на стороны, всадники выезжали вперед поодиночке, описывали вольты, бросали друг в друга джеридом[5], изворачивались от наносимых ударов и, завлекая удачею и криком других, быстро уносились в свою сторону.

Нельзя сказать, чтоб игра эта имела определенные правила. Имеется лишь в виду выказать ловкость, красоту, бег лошади, изворотливость между скачущими во всех направлениях наездниками, и искусство управления и выездки. Между всадниками особенно отличались наш вчерашний знакомец-грек на своем сером жеребце, какой-то маронит, с клинообразною бородой и загнутым носом и араб баши-бузук, очень красивый мальчик, особенно далеко и метко бросавший свой дротик.

Меня заинтересовала фигура маронита: одетый весь в черное платье, только с белою повязкой вокруг фески, он извивался как змея на статной темно-серой лошадке, почти до полу завешанной черными кистями и шнурами, украшавшими седло. Лицо и вся его наружность, несмотря на красоту, таили в себе что-то недоброе и, действительно, мне рассказали, что он из ревности зарезал свою жену. После метания дротиков, выехали два всадника с длинными бамбуковыми копьями, потрясая ими в воздухе, носились по всему кругу, намечали удары и старались заехать один другому под левый повод.

Один из них, длинный турецкий офицер, на вороном жеребце, напоминал немного фигуру Дон-Кихота; его противник, должно быть, курд, в белом тюрбане, красной, шитой золотом куртке и синих шароварах, на рыжей лошади, ловко парировал наносимые удары.

За ними выехали еще несколько человек, а потом все с криком перемешались. Чтобы поблагодарить их, Великий Князь назначил три приза на скачку, но явилось неожиданное препятствие; все они не имели понятия о том, что такое скачка на приз. После довольно затруднительного объяснения, их разделили на три партии, означили пиками круг, и Его Высочество сам пускал рвавшихся вперед ездоков.

Скакали все неправильно, но, тем не менее, было довольно справедливо раздать призы. Скачка эта произвела огромное впечатление и возбуждение в толпе, которая, провожая нас, кричала здравие Великому Князю.

Между тем ночь быстро спускалась в долину, и мы вернулись в город, сопровождаемые криками всадников, скакавших около колясок, не разбирая дороги. Дом наш был иллюминован бенгальским огнем, а из сада салютовали ракетами. За обедом, на галерее, мы любовались осветившимся фальшфейерами «Владимиром» и пускаемыми с него ракетами, прорезывавшими огненною змейкой ночную темень.

В ответ «Владимиру» наш любезный хозяин приказал пустить еще несколько ракет, и мы очень забавлялись арабом, пускавшим их с удивительною быстротой и ловкостью прямо из руки.

Под галереею собралась толпа, шумела, хлопала в ладоши и кричала здравие Великому Князю.

В довершение всего взошла луна и залила своим нежным светом вечернюю картину, которою мы еще долго любовались пред тем как разойтись спать.

Утро начали опять купаньем, а затем Великий Князь поехал к обедне в соборную церковь Св. Георгия, где священнодействовал преосвященный Гавриил.

Толпа с восторгом встретила Великого Князя криками «Ура» и женским визгом.

По окончании литургии преосвященный Гавриил благословил Его Высочество иконою Николая Чудотворца, и Великий Князь прошел пешком во вновь отделываемую православную церковь, выстроенную Русским Правительством.

Здесь встретил Его Высочество и произнес на арабском языке речь архимандрит Джибора, перешедший в православие из унитов. Типичный старик, вдохновенною речью выражая радость при виде Великого Князя в стенах православного храма, доказывал, что России единственный оплот православия на Востоке.

Возвратясь, Великий Князь осматривал лошадей, а в 10 часов все поехали за город на «Собачью речку», где устроен был губернатором завтрак. Доехав до конца города в колясках, мы остановились на песчаной площадке, между огородами, и сели верхом на приготовленных для нас коней.

Нам предшествовали несколько рядов турецких улан, с длинными бамбуковыми пиками, два консульских каваса с булавами, полицейские офицеры и человек пятьдесят горожан, в разнообразнейших одеждах; за нами следовал полуэскадрон драгун. Сначала мы ехали между огородами, обсаженными высоким тростником и кактусами, потом дорога выбежала к морскому берегу. Выехав на простор, наездники стали гарцевать.