Путешествие по Востоку и Святой Земле в свите великого князя Николая Николаевича в 1872 году

Приехавшие из Каира фотографы сняли с нас группу перед лицом сфинкса; затем мы продолжали путь. Саисы сопровождали нас своею легкою поступью, несмотря на палящий зной и сыпучие пески пустыни. Местами торчали обтесанные глыбы, указывая на следы бесконечного кладбища. Через два с лишком часа, мы подошли к пирамиде Сахара, или, как иначе ее называют, «Черного быка». Она замечательна тем, что имеет по сторонам шесть уступов, или этажей, и по некоторым доказательствам считается едва ли не старейшею, чем пирамиды Гизеха; кроме того, в отличие от всех других пирамид, основание ее не квадрат, а прямоугольник; стоит она не по направлению стран света, и внутри сделаны помещения, в которых найдены саркофаги и щебень от разбитых сосудов; наконец, из четырех ее входов один с южной стороны.

Через полчаса мы остановились у одинокого каменного домика, знаменитого египтолога Мариэт-бея, который построен им во время его замечательных, по достигнутым результатам, трудов и открытий, сделанных при раскопках, именно в этой местности. Домик невелик; с северной стороны устроена тенистая веранда, на которой уже был накрыт стол, и ожидал нашего приезда роскошный обед.

Сам почтенный хозяин Мариэт-бей встретил Его Высочество и любезно предложил свои услуги, чтобы показать открытый им Серапеум и устроенный в Каире Булакский музей.

Обед прошел незаметно, походя на трапезную лекцию египтологии. Его Высочество и многие из нас закидывали интересного хозяина вопросами относительно только что виденных нами памятников. Мариэт-бей все объяснял со свойственною французам легкостью и удобопонятностью, описывая при этом быт древних египтян в весьма привлекательных красках.

– Если мне показывают два механизма, – говорил он, – из которых один прослужил всего десять, а другой проработал сотню лет, то я, не задумаясь, должен буду признать, что устройство последнего механизма было лучше и более соответственно своему назначению. Также точно, погружаясь в исследования быта и государственного строя древних египтян, в сравнении с другими народами, нельзя не признать замечательную жизненную силу их законов и пригодность для существования государства в течение целых тысячелетий. Это заставляет невольно относиться с особым уважением к народу, который во всем, что ни создавал, проявлял такую поразительную устойчивость и прочность.

– Однако постройки таких чудовищных сооружений, как пирамиды, – заметил кто-то, – разве не доказывают, что масса народа была под ужасным гнетом?

– Это далеко еще не решенный вопрос, – отвечал Мариэт-бей, – сооружение пирамид могло считаться народом богоугодным делом, потому что египтяне чтили своего властителя и видели в нем земное проявление божества. К тому же по смерти фараона народ призывался к суду над умершим, и от него зависело признать его достойным погребения, или нет. Вообще суд над умершим имел необыкновенно сильное влияние на нравственность египтян; лишиться погребения было равносильно вечной смерти; эта мысль чрезвычайно сдерживала страсти. Каким же образом, при таких верованиях, допустить, что в надежде на вечную жизнь, фараон, угнетая народ, строил бы себе усыпальницу, когда тот же народ, будучи озлоблен, мог не допустить его прах в им же воздвигнутый мавзолей, и лишить его погребения, т. е. вечной жизни, или воссоединения с Озирисом.

– Значит, пирамиды не имели другого назначения, как служить гробницами фараонам? – спросил Великий Князь.

– Теперь это с достоверностью признано.

– А известно ли, каким образом они строились?

– В Египте было обыкновением, – объяснил Мариэт-бей, – что тотчас по восшествии на престол фараоны приступали к постройке своей гробницы. Вначале она закладывалась в незначительных размерах, в виду усеченной пирамиды; на следующий год ее надстраивали на ту же величину вверх и вокруг заложения, и первого уступа, и т. д., до смерти фараона; тогда завершали пирамиду острым верхом и заканчивали постройку, закладывая уступы сверху вниз и облицовывая ее полированными плитами. Понятно, что в зависимости от заложения и долголетия фараона, рост пирамиды вверх влек за собою колоссальную работу при соответственном возведении уступов. Иногда преемник фараона не считал для себя обязательным докончить пирамиду своего предшественника и тогда она оставалась недостроенного, с незаложенными уступами, как например пирамиды в Сахаре и Дашуре.

– Следы полированной облицовки сохранились еще, как вы видели, на пирамиде Сефрема и на многих других пирамидах, между прочим на особенно замечательной по чистоте работы, третьей по своей величине, пирамиде фараона Мен-ка-ра, которая облицована красным полированным гранитом[22].