Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»

Китайские монеты, синяя нанка, шапочки из тафты свидетельствуют, что эти люди имеют частые торговые сношения с китайцами и даже, возможно, являются подданными китайского императора. Рис в маленьких мешочках повторяет китайский обычай, основанный на вере в продолжение земных потребностей в следующей жизни. Наконец, топор, нож, накидка из медвежьей шкуры и гребень имеют очень близкое сходство с соответствующими предметами американских индейцев. Поскольку невероятно, чтобы когда-либо между этими народами существовали какие-либо сношения, на основе этого сходства нельзя ли предположить, что на одной и той же ступени цивилизации в одинаковых широтах люди вырабатывают почти одинаковые обычаи и, пребывая в схожих условиях, отличаются друг от друга не больше, чем, например, канадские волки от европейских?

Очаровательные пейзажи этой части Восточной Татарии, как оказалось, не таили в себе ничего интересного для наших ботаников и минерологов. Растения были в точности такими же, как и во Франции, и состав почвы отличался лишь незначительно. Сланцы, кварц, яшма, порфир, маленькие кусочки горного хрусталя и галька — вот и все, что мы обнаружили на речных берегах, но ни малейших следов металлов. Железная руда, распространенная на земном шаре почти повсеместно, присутствовала лишь в виде оксида, окрашивая, словно лаком, различные камни.

Морские и наземные птицы также были немногочисленны. Впрочем, мы видели воронов, горлиц, перепелок, трясогузок, ласточек, мухоловок, альбатросов, чаек, тупиков, выпей и диких уток, однако природа не оживлялась полетом множества птиц, что можно видеть в других ненаселенных странах. В бухте Терней птицы встречались редко, и мрачная тишина господствовала в глубине лесов. Находки моллюсков были столь же единичны: на песке пляжа мы видели лишь разбитые раковины мидий, улиток, морских уточек и багрянок.

Наконец 27 июня утром, закопав в землю несколько медалей и бутыль с записью о дате нашего прибытия, мы вышли в море с ветром от зюйда и направились вдоль побережья на расстоянии двух третей лье. Глубина составляла сорок саженей, грунт — илистый песок. Мы были достаточно близко к берегу, чтобы различить устье даже самого маленького ручья. Так мы прошли пятьдесят лье при самой хорошей погоде, какую только могут желать мореплаватели.

29 июня в одиннадцать часов вечера ветер перешел к норду, и я был вынужден отклониться к осту и отдалиться от суши. Мы находились тогда на 46° 50′ северной широты.

На следующий день мы снова приблизились к земле. Хотя было весьма туманно, видимость достигала трех лье, и мы пеленговали те же точки побережья, которые видели накануне на севере и которые теперь были к западу от нас. Берег был здесь низменнее и чаще прерывался невысокими обрывами. В двух лье на взморье глубина была тридцать саженей, грунт — скалистый. На таком мелководье нас застал мертвый штиль, и мы поймали более восьмидесяти минтаев.

Ночью слабый бриз от зюйда позволил нам уйти с мелководья, и на рассвете мы снова увидели землю в четырех лье. Как казалось, она простиралась лишь до норд-норд-веста — туман скрывал от нас все, что было севернее. Мы продолжали идти очень близко к берегу, направление которого было к норд-тень-осту.

Большая выпь