Путешествие по всему миру на «Буссоли» и «Астролябии»

Наконец, когда бриз достиг нас, мы поставили паруса, чтобы отдалиться от берега и выйти за границу безветрия. Тогда все пироги подошли к нашему борту. Их ход довольно хорош, однако они весьма посредственно слушаются весел.

Эти лодки могли бы использовать лишь опытные пловцы, поскольку они постоянно переворачиваются. Впрочем, это происшествие удивляет и тревожит их меньше, чем нас — падение шляпы. Они поднимают пирогу на плечи и, вылив из нее воду, забираются туда снова, вполне уверенные, что им придется повторить это действие через полчаса, потому что сохранять равновесие в этих утлых лодках почти так же трудно, как канатоходцу на веревке.

Островитяне в большинстве своем были крупны. Как мне показалось, их средний рост составлял пять футов и семь или восемь дюймов. Цветом кожи они напоминали алжирцев и другие народы Северной Африки. Свои длинные волосы они подвязывали на макушке. Их лица показались мне некрасивыми.

Среди них я увидел двух женщин с чертами не более утонченными. У младшей из них, которой можно было дать восемнадцать лет, была большая и отвратительная язва на ноге.

У некоторых мужчин также были большие язвы на теле — вероятно, предвестники проказы, ибо я заметил среди них двоих, чьи ноги, распухшие до толщины туловища и покрытые язвами, не оставляли сомнений относительно природы заболевания.

Они приблизились к нам в страхе и безоружные. Все говорило о том, что они столь же миролюбивы, как и обитатели островов Общества и Дружбы. Когда они ушли, мы посчитали, что они уже не вернутся: их очевидная бедность не могла вызвать у нас больших наших сожалений по этому поводу. Однако после полудня, когда бриз весьма ослаб, те же пироги в сопровождении нескольких других на два лье отошли от берега, чтобы снова торговать с нами. Побывав на острове, они вернулись, груженные более богато, чем в первый раз.

Новая торговля с островитянами принесла нам несколько любопытных предметов их одежды, пять куриц, десять султанок, поросенка и самых прекрасных горлиц, каких мы когда-либо видели: их туловище было белым, голова — красивейшего фиолетового цвета, крылья зелеными и зоб был усеян крошечными красными и черными пятнышками, напоминающими листья анемона. Эти маленькие птицы были домашними и ели у нас из рук и изо рта. Однако едва ли было возможно привезти их в Европу живыми: потом они действительно погибли, и мы сохранили их оперение, которое, впрочем, вскоре утратило всю свою яркость.

Поскольку «Астролябия» в продолжение этого дня все время опережала нас, туземцы начинали свою торговлю с мсье де Ланглем, который приобрел у них двух собак. Мы нашли их весьма вкусными.

Хотя пироги этих островитян были сделаны искусно и служили доказательством их мастерства в обработке древесины, мы так и не смогли убедить их принять наши топоры и другие железные орудия. Они предпочли несколько стеклянных бусин, от которых им не может быть никакой пользы, всему, что мы предлагали им из железа и тканей. Взамен, среди прочего, они дали нам деревянный сосуд, наполненный кокосовым маслом. По форме он был в точности таким же, как наши глиняные кувшины, и европейский мастер смог бы изготовить такой же лишь на токарном станке.

Их веревки круглого сечения и сплетены подобно нашим часовым цепочкам. Их циновки очень хороши, однако ткани уступают, как плетением, так и окраской, тканям острова Пасхи и Сандвичевых островов. Кроме того, нам показалось, что они редко ими пользуются, поскольку все островитяне были полностью обнажены; и мы приобрели у них лишь два отреза.

Мы были уверены, что далее к весту встретим более крупный остров, где надеялись найти если не гавань, то хотя бы укрытие. Поэтому мы решили отложить более обстоятельные наблюдения до прибытия к этому острову, который, судя по карте мсье де Бугенвиля, отделял пролив шириной восемь лье от крайнего островка, бывшего у нас на траверзе, когда наступила ночь.

После заката я прошел к весту лишь три или четыре лье и остаток ночи провел, лавируя на зарифленных парусах. На рассвете я был весьма удивлен, когда не увидел землю с подветренного борта. Я различил ее лишь в шесть часов утра, поскольку этот пролив оказался намного шире, чем это было указано на карте, служившей нашим путеводителем.

Остается сожалеть, что карты экспедиции, которая точностью своих наблюдений, а также охватом и важностью открытий уступила бы лишь путешествиям капитана Кука, не были составлены с большим тщанием и в большем масштабе.

Мы достигли северо-восточной оконечности острова Маоуна[212] лишь в пять часов вечера. С намерением найти там якорную стоянку, я передал сигнал «Астролябии» взять круче к ветру, чтобы лавировать ночью с наветренной стороны острова и посвятить весь завтрашний день его всестороннему изучению.

Хотя мы были в трех лье от острова, три или четыре пироги в тот же вечер отошли от берега и привезли нам свиней и фрукты в обмен на бусы — так мы поняли, что этот остров богаче тех, которые мы посетили накануне.