Путешествие слепого змея за правдой

Ещё я отменяю аристократию. Всех аристократов — ради интересного эксперимента — я сделаю грязными батраками, а их богатство перейдёт в мои руки. По этому случаю я увеличиваю себе размер цивильного листа в шестьдесят раз. Аристократия ведь не более чем тот же народ, только начищенный до блеска и невесть что о себе думающий. Посмотрите только, какие гримасы строит аристократ, покорно склоняясь в три погибели перед королём. Только тот, кто никому не кланяется, настоящий аристократ, только цезарь, только бог, только я сам! Исток благородства не жалкой социальной, а метафизической природы, и аристократия — это трансцендентальность. До сих пор свет не слыхивал настоящей аристократической речи! Лукавые аристократы всегда были врагами как короля, так и народа. Раньше, если король хотел править с аристократами, он поворачивался против народа: вы, должно быть, уж возликовали, вши аристократические, когда я проклинал народ? Вы, наверное, решили, ха-ха, что я не причисляю вас к черни и только кляну плебеев, чтобы делить с вами власть? А ты, милый плебс, не торжествуешь ли теперь, когда я развенчиваю аристократию? И вопреки сказанному, наверное, надеешься в своей животной душе, что я выступаю за народ и против аристократии. Восхищайтесь моей правительственной мудростью! Все короли шли либо за аристократией, либо за народом, а иногда пытались идти за обоими. В первом случае король настраивал против себя аристократию, во втором — народ, а в третьем — и тех, и других, потому что достаточно похвалить народ, и окажешься врагом аристократов, и наоборот. Если же ругать одних, угодишь другим, ведь нет лучше способа подружиться, чем дать пощёчину заклятому врагу. Но поскольку сила народа и сила аристократии в целом равны, их враждебное отношение друг к другу находится в равновесии, а короля оно мало касается. Королю не на кого надеяться, кроме самого себя, его спасает только нимб величия и самодержавия, если он у него есть. Мне эти окольные пути не нужны. Я ругаю аристократию и завоёвываю народ, но сейчас же снова его теряю, потому что кляну его что есть сил; я ругаю народ, и аристократия ликует, но я теряю поддержку аристократии, потому что ругаю и её. Это паралич, но ситуация ничуть не хуже, чем если бы я бесплодно пытался завоевать симпатию той или другой стороны. Я же божественно свободен в своём решении, не пачкаю рук, а исход всё равно такой же, как если бы я ползал на коленках перед вонючими или же перед благоухающими холопами. Единственное условие этого грандиозного предприятия в том, чтобы я был силен духом, чтобы мощь цезаря и слепой Змей были в моих руках!

Слепой Змей оказал мне сегодня немаловажную услугу. Он будет и впредь верно служить мне, а как именно — вам, олухам, знать необязательно! Может быть, я даже изберу его когда-нибудь государственным канцлером. Но уже теперь я приказываю вам безгранично уважать Змея и беспрекословно ему подчиняться!

Тут король остановился перевести дыхание. Им овладела усталость после выпитого рома. Чтобы избавиться от усталости, он выпил до дна ещё одну фляжку. Подкрепившись, он снова заговорил. Но на этот раз его голос зазвучал теплее, а сердце смягчилось.

— Дети мои милые! Грязные подонки! Я люблю вас, очень вас люблю, как отец своих детей. Вы, правда, этого не заслуживаете, но попробуйте сказать матери, что её дитя не вышло лицом или фигурой! Вы не можете себе представить, как велика моя любовь к вам. Смотрите: я милостиво позволяю вам жить, а ведь мог бы раздавить вас всех в одно мгновение. Я разрешаю вам дышать, есть, смотреть, слушать, ебаться, срать, вонять, я разрешаю вам работать и наслаждаться работой, я даже не запрещаю вам умирать за меня на поле битвы, а ведь это огромная честь, букашки вы мои навозные! Могут ли ваши глистоподобные душонки охватить всё величие моей милости? Нет! Ещё я позволяю вам бездельничать после работы, тупо болтать друг с другом, хотя обычный человек заслуживает смерти уже глупостью его разговоров. И я даже не запрещаю вам напиваться, причащаться духом святым. Я дам вам хлеба, но и зрелищ. В ближайшее время я казню тысячи и тысячи людей, чтобы ваши глаза и души насладились изысканным зрелищем. Все, кто участвовал в заговоре, кончат жизнь на виселице, все, на кого падёт малейшее подозрение, и даже те, кто вне подозрений. Ни у кого из вас голова не приделана к туловищу слишком уж крепко! Радуетесь ли вы заранее в предвкушении спектакля?