Путешествие становится опасным

Увы, медам и месье, раньше все ученые называли ураганы прелестными женскими именами — Бетси… Изабель… Дженни… Эдит… Флора… Брр… Но нет такого человека, который хотел бы встретиться в море с ураганом по имени Дэвид… Закройте форточку, дует.

Дик Сенд.

Но форточка закрыта.

Тартарен.

Ага… кто-то распахнул дверь.

Юнга Буняк(приближаясь).

Примите рапорт. Юнга Буняк явился по приказу капитана Воронцова, командира подводной лодки «Пионер».

Мюнхгаузен.

Разрешите усомниться в правдивости ваших слов, юнга. Почему с вами Ихтиандр? Он же из романа «Человек-амфибия» писателя Беляева.

Гулливер.

Достопочтенный Ихтиандр, почему вы оказались в компании с Павликом?

Ихтиандр.

Как вы знаете из моего романа, я попал в рабство к торговцу жемчугом, хозяину шхуны «Медуза», негодяю Педро Зурита. Прикованный цепью, я, ныряя, добывал жемчуг… И вдруг… мимо проплывает Павлик в своем глубоководном костюме, освобождает меня от оков, а мой лучший друг — дельфин Лидинг — доставляет нас сюда.

Артур Грэй.

А вы как там оказались, юнга?

Юнга Буняк.

Я выполнял приказ моего командира. Имею честь передать приглашение капитана Воронцова безотлагательно прибыть на борт подводной лодки «Пионер» к острову Рапа-Нуи, или Пасхи! Как вам будет угодно.

Робинзон Крузо.

Я припоминаю… Крохотный остров, затерянный в восточной части Тихого океана. Океанские волны на протяжении многих веков атакуют этот клочок суши. И сейчас остров занимает всего сто шестьдесят пять квадратных километров. А живут там несколько сот человек, в основном полинезийцы.

Капитан корвета «Коршун».

Рапа-Нуи лежит в стороне от оживленных морских дорог. Открыл его голландский адмирал Роггевен в начале восемнадцатого века.

Гулливер.

Достопочтенный капитан корвета «Коршун», я позволю себе сделать маленькое уточнение: это произошло в тысяча семьсот двадцать втором году, в день праздника пасхи. Под этим названием остров и появился на картах.

Артур Грэй.

Внимание археологов всего мира привлекли следы древней цивилизации, некогда существовавшей на этом острове. Большой интерес вызвали деревянные красноватые дощечки длиной от одного до двух метров, покрытые непонятными письменами. Смысл некоторых отрывков удалось раскрыть советским этнографам Кнорозову и Бутинову.

Капитан Немо.

А меня больше всего поразили гигантские статуи, поставленные на террасах острова. Некоторые из них достигают двадцати трех метров в высоту, с двухметровыми тюрбанами на головах. Эти «шляпы» весят от двух до десяти тонн. И все статуи своими гневными лицами обращены к океану.

Тартарен.

Но что там делает подводная лодка «Пионер»? Изучает памятники древности?

Юнга Буняк.

Могу вам сообщить совершенно секретно. Мы чиним дюзовое кольцо. Поэтому капитан Воронцов не мог прибыть сам в кают-компанию.

Гулливер.

Дорогие коллеги, мы не можем оставить наших достопочтенных гостей, тем более в ночь под праздник книги!

Неле.

Мы не оставим вас, капитаны. Но тут нужно самое быстроходное судно!

Артур Грэй.

Что может быть быстрее мечты? (Командует.) Эй, на галиоте «Секрет»! Поднять алые паруса!

Матрос Летика.

Есть поднять алые паруса!

Музыка путешествий.

Вахтенный начальник(рапортует).

Разрешите доложить. Все готово к встрече.

Капитан Воронцов.

Я не слышу музыки, а галиот «Секрет» уже на подходе.

Баянисты играют торжественный марш.

Знаменитые капитаны! Рад приветствовать вас и наших дорогих соседей по книжным полкам на борту «Пионера».

Дик Сенд(догадываясь).

Так вот, значит, кто лицо, пожелавшее остаться неизвестным! А как же ремонт дюзового кольца?

Капитан Воронцов.

Ремонт закончен, начинается праздник! Признаться, я хотел сегодняшнюю ночь сделать ночью добрых дел.

Неле.

Значит, это вы предупредили, что Уленшпигель на эшафоте?

Робинзон Крузо.

Благодарю вас, дружище Воронцов, за дымовой сигнал.

Синдбад-мореход.

О благороднейший из капитанов! Так это вы вошли в мое бедственное положение и милостиво доставили мое корыто на праздничную встречу в этом несравненном обществе?

Ихтиандр.

Я бесконечно счастлив, что провожу эту ночь в салоне «Пионера», а не в бочке с тухлой водой на борту «Медузы».

Тартарен(восторженно).

Будем шуметь, медам и месье! Да помогите мне, Карл Фридрих Иероним… (Удивленно.) Мсье Мюнхгаузен, почему вы впали в такую глубокую задумчивость?

Мюнхгаузен.

Я просто продумывал очередной том моих научных мемуаров. Ну держитесь Тартарен. Я вас сейчас проткну насквозь одной из самых острых по своей правдивости историй!..

Музыка Мюнхгаузена.