Путешествие в Египет

Казалось, эти малоубедительные для европейцев доводы произвели впечатление на арабов, поскольку Бешара взял слово, чтобы ответить Отцу Победы. Ответ его был столь краток, но вместе с тем так хитроумен, что лишь запутал дискуссию, вызвав целый хор реплик; господин Тейлор, боясь повторения утренней сцены, в свою очередь, поднялся, требуя тишины, и заявил, что считает нашим эскортом и нашими проводниками только Талеба и его арабов. Заложники, ждущие нашего возвращения и отвечающие за нас своей головой, принадлежат к племени валеб-саид, поэтому будет справедливым, что, подвергшись риску, оно и будет вознаграждено. И следовательно, он отказывается от услуг Мухаммеда Абу-Мансура, хотя тот и зовется Отцом Победы, поскольку вероломство, которое тот совершил, чтобы завладеть путешественниками, вызвало наше общее возмущение. Толмач перевел этот приговор; обе стороны выслушали его молча и смиренно, но, когда речь была закончена, Бешара, к нашему удивлению, отвел Мухаммеда Абу-Мансура в сторону. Они вернулись, по-видимому придя к полному соглашению, и заявили, что разногласия устранены и оба племени будут сопровождать нас, ибо столь достойные лица вполне заслуживают двойного эскорта; Абу-Мансур со своими арабами будет выступать в качестве почетного караула.

Затем мы отужинали и отправились спать. Все испытывали в этом настоятельную потребность, особенно мы, европейцы, поскольку в монастыре отвыкли от верблюдов и теперь, после хаджинов Отца Победы, чувствовали себя между Сциллой и Харибдой 21.

V. ХАМСИН

На следующий день мы продолжили свой путь к морю. Уже давно слева от нас виднелся Тор; но, по мере того как мы приближались, город словно терял свое величие, и в конце концов мы решили не проделывать лишний путь только ради того, чтобы осмотреть его. Вместо этого мы свернули вправо и час или полтора шли вдоль берега Красного моря по влажному песку у самой кромки воды, затем вновь поднялись в горы и к вечеру оказались в изумительном вади, именуемом Долиной Садов. Тень пышных пальм и темно-зеленых смоковниц скрывала чистый, прозрачный источник; было невозможно миновать этот оазис, и мы поставили палатку под сенью густо растущих пальм.

Стояла прекрасная ночь; мы наслаждались прохладой и водой - этими благами, на которые так скупа пустыня. Проснулись мы отдохнувшими и полными сил и пустились в путь в прекрасном расположении духа. Перед отправкой каравана арабы стали показывать друг другу на какие-то красноватые полосы, прочертившие горизонт, но наши проводники не выглядели взволнованными, и мы тотчас же забыли об этом тревожном предзнаменовании; однако, войдя в вади Фа- ран, мы внезапно почувствовали резкие порывы ветра, несшие с собой жаркое дыхание пустыни. Вскоре зной стал невыносимым; легкий, почти неуловимый ветер поднимал в воздух песок, и он, подобно туману, обволакивал нас, слепя глаза и проникая с каждым вдохом в нос и в легкие. По-видимому, арабы страдали, как и мы; они обменивались короткими репликами, и скоро общие заботы вытеснили вчерашние неурядицы.

Представители двух соседних племен перемешались; казалось, даже верблюды стремились найти друг друга - они то пускались в галоп и на полном скаку опускали вниз свои длинные змеиные шеи так, что нижней губой касались земли, то резко и неожиданно отпрыгивали в сторону, словно песок обжигал их.

- Осторожно,- говорил тогда Талеб.

И арабы повторяли вслед за ним это предостережение; я никак не мог взять в толк, о какой опасности речь. Я подъехал к Бешаре, собираясь спросить у него, в чем причина недомогания, которое испытывали все - и люди ц животные: но, видно, было не время вести беседу: Бешара перебросил через плечо полу своего плаща и закрыл ею нос и рот. Я последовал его примеру и, обернувшись, увидел, что так же поступили все арабы; их черные блестящие глаза казались темнее, чем их бурнусы и абайи; через четверть часа задавать вопросы уже не было необходимости: и франки и арабы понимали все без слов. Нас предупреждала на все голоса сама пустыня - приближался хамсин.