Путешествие в Мир Снов

Забравшись на вершину высокой дюны, он еще раз посмотрел назад и на этот раз заметил вдали черные острия, вонзившиеся в небо — базальтовые башни Дилат-Лина. Вероятно, рогатые угомонились, потому что не бюыло видно никаких огней — лишь тускло светились сторожевые костры на окраинах. Де Мариньи содрогнулся, понимая, что все еще находится в опасной близости от этого кошмарного места, и решил идти побыстрее, пока хватит сил. Вряд ли рогатые преследуют его, но тем не менее…

Внезапно его прошиб ледяной пот, волосы на затылке встали дыбом. Нет, это не игра воображения! Поворачиваясь в сторону доброго Ултара, он краешком глаза заметил какое-то слабое движение: кто-то бесшумно скользил среди теней меньше чем в ста ярдах от него. Тут он вспомнил слова Гранта Эндерби о том, как ловко рогатые выслеживают свои жертвы, и снова содрогнулся.

Громадными прыжками де Мариньи спустился с дюны и стал искать какое-нибудь укрытие. Он подбежал к огромному камню, наполовину засыпанному песком, и спрятался за ним. Едва успев опуститься на колени в глубокой тени, он услышал далекий, но отчетливый вой. Звук достиг высочайшей ноты, затем задрожал, словно кричащий что-то спрашивал, а потом смолк. Ему тут же ответили; и хотя эти вопли не напоминали уже знакомые де Мариньи сновидец понял, что эти голоса принадлежали тем же самым рогатым тварям из Ленга.

Не на шутку встревоженный де Мариньи лихорадочно искал взглядом в залитой звездным светом пустыне укромные места. Он уже наметил, как ему казалось, безопасный маршрут, когда до его слуха донеслись новые крики — они доносились со всех сторон. Похоже, мерзкие твари окружили его! Да, несомненно, один из преследователей находился как раз на его пути. И в вопле этого хитроумного гада звучало явное торжество!

Де Мариньи задумался о том, откуда донесся последний крик. Он не расслышал крадущихся шагов по песку. Когда же он обратил на них внимание, было уже поздно — едва успев обернуться, он увидел мельнувшую рукоятку кривого меча, украшенную камнями. Она ударила де Мариньи между глаз…

Когда де Мариньи очнулся, то на мгновение решил, что каким-то образом очутился в реальном мире — но только на мгновение. На самом деле все обстояло иначе. Хотя солнце стояло в зените и слепило сквозь закрытые веки, сновидец понял, что он — все еще пленник Страны Снов — даже пленник в квадрате, потому что со всех сторон его обступили черные здания и башни, а в спину впились острые, как ножи, базальтовые ступени. Он очутился в сердце Дилат-Лин.

— Ах, наш друг наконец вернулся к нам!

Сказавший это приземистый уродец беззаботно оперся на рукоятку кривой сабли, острие которой упиралось в грубые каменные ступеньки, а сверкающий кривой клинок касался грудной клетки де Мариньи. Грубый черный шелк мешковатых штанов рогатого был покрыт пятнами и грязью, за поясом рогатого торчало множество ножей; на его толстых пальцах поблескивали кольца с огромными рубинами. Злобно ухмыляясь, он смотрел на де Мариньи, как голодный волк на жертву.

И вдруг сновидец почувствовал боль. Кожа его казалась полностью обезвоженной, почти зажаренной полуденным солнцем. Спина, прижатая к острым кромкам трех ступенек, казалось вот-вот разломится на куски; голова болела ужасно и казалась чудовищно распухшей. Де Мариньи лежал обнаженным, все его тело было в синяках — результат того, что его много миль волокли по пустыне. Язык, губы и горло пересохли. Кожаные ремни, которыми он был связан, врезались в запястья и лодыжки.

— Эй, человечье отродье, а ведь мы собираемся убить тебя!

На этот раз он в подтверждение своих слов пнул де Мариньи в ребра. Тот едва удержал крик боли, стараясь в то же время поднять голову и осмотреться. Вокруг толпилось по крайней мере два десятка рогатых. Их вожак — тот, кто говорил — был без обуви, и де Мариньи понял, что боль, которую он почувствовал от пинка по ребрам, вызвана тем, что у его мучителя вместо ступней были копыта.

— Мы собираемся убить тебя, — повторила мерзкая тварь, — но от тебя будет зависеть, как мы это сделаем. Ты можешь умирать медленно, очень медленно. Сначала останешься без рук, потом — без ног, затем лишишься мужского достоинства. После настанет очередь твоих ушей, глаз. А на последок мы вырвем тебе язык. И все это продлится по крайней мере день, а может и два. Нравится тебе такая перспектива! — Он замолк, ожидая какой-либо реакции, затем продолжил. — С другой стороны, нам не чуждо милосердие.

— Сомневаюсь, — простонал де Мариньи, — что вы понимаете смысл этого слова.

— Конечно понимаем! Например, было бы милосердием отрубить тебе голову одним ударом — но чтобы удостоиться такой милости, ты должен ответить на несколько вопросов.

Рогатый вновь выжидающе посмотрел на де Мариньи, но тот не отвечал.

— Знаешь, если твои глаза держать открытыми, вставив между век тоненькие щепки, а голову привязать так, чтобы она смотрела назад, ты очень скоро ослепнешь. Солнце немилосердно к тем, кто смотрит на него. Но до того, как мы начнем…

— Ты что-то хотел узнать?