Путешествие в Мир

Оставив Денизьям и Горена за забором, ящер открыл калитку двора, неслышно подошёл к одному из окон дома и тихо постучал в стекло. Оконная занавесь дрогнула. Из-за неё показалось заспанное бородатое лицо мужчины. Не сразу признав в ночном госте Багараса, хозяин дома с недоумением всматривался в его черты, а затем кивнул головой и исчез в темноте комнаты. Спустя минуту, к ящеру вышел угрюмого вида неопрятно одетый молодой мужчина с горящей свечой в руке. Хозяин пожал гостю руку и проводил его в дом. Дверь за пангосса закрылась. Некоторое время вурмек и девушка в волнении стояли за забором и следили за движущимся по дому огоньком свечи. Но уже скоро, дверь снова открылась, и появившийся на её пороге пангосса жестом призвал друзей пройти внутрь.

Мужчина оказался не единственным обитателем дома. Горена и Денизьям встретила хозяйка-молодая женщина, обременённая вынашиваемым приплодом. Час был поздним и двое незнакомцев, перемазанные кровью и жмущиеся у порога, должны были вызвать у неё если не настороженность или страх, то, непременно, раздражение. Но хозяйка была рада гостям и приняла их с уважением. Не задавая лишних вопросов, она провела их в дом, предложила умывальную комнату и чистое бельё, а после, накормила всех троих добротным ужином. Полное спокойствие и сердечность этой женщины, поразили Денизьям и вурмека. Возможно, что так радушно в этом доме встречали всякого гостя, но приветливость и забота хозяев была ещё более ценной от того, что они понимали, какую опасность для них может представлять доброта, проявленная к скитальцам, пришедшим со стороны войны.

Убедившись в том, что гости сыты, хозяйка разложила для них постели в одной из комнат и, приготовив всё необходимое для врачевания, занялась раненым Багарасом. Она усадила ящера на стул рядом с низким прикроватным столиком, аккуратно сняла с него залитую кровью рубашку и принялась промывать рану. Денизьям сидела на кровати напротив, с интересом наблюдая за происходящим. На кораблях амако девушке доводилось видеть много крови. Это была и кровь морских тварей, и кровь рыбаков. С абсолютной холодностью Денизьям потрошила осьминогов и рыб и так же невозмутимо спокойна была, когда шила рваные раны братьев после их нередких стычек с обитателями морских вод. Вот и сейчас со знанием дела наблюдала она за хозяйкой дома и ничто из увиденного не вызывало в ней отвращения или страха. Вурмек был другим. Вид крови всегда казался ему крайне неприятным, и всякая рана пробуждала в нём тошноту. Поэтому он сидел, немного съёжившись, стараясь не смотреть в сторону Багараса. Когда же хозяйка взяла в руки заправленную нитью иглу, он побледнел и, не выдержав охватившего его напряжения, вышел из комнаты, а затем и из дома.

Скрывшись в тени навеса под входной дверью, Горен с носом завернулся в кафтан и уютно уселся в углу небольшой деревянной скамьи. Несмотря на многие часы, проведённые вурмеком среди холода и снега, здесь ему было спокойнее, чем в доме. Никто не наблюдал за ним, не видел его страха, а значит не мог и осудить. Это позволило юноше расслабиться. Отягощающее сердце чувство вины, не оставило его, но теперь вурмек мог думать не только о нём. Гостеприимство хозяина и почти материнская забота его жены напомнили Горену о родной семье. Глядя на укутанный снегом лес, он представил себя дома.