Путешествие в Россию

Однако же несколькими годами позже подобные трудности вовсе не обескуражили герцога Голштинского.[395] Устроив у себя в провинциях шелкоткацкие фабрики, он задумал получать для них сырье из Персии через Россию. С этой целью герцог отправил с ответственной миссией к суфию[396] известного Олеария — эта история Вам, маркиз, известна: все кончилось кораблекрушением в Каспийском море — правда, появился еще и весьма содержательный доклад о его западном побережье;[397] точно так же доклад о готтентотах[398] появился в результате экспедиции на мыс Доброй Надежды,[399] которую для изучения параллакса Луны осуществил некий берлинский астроном по фамилии Крозик:[400] последнее предприятие, ныне должным образом исполненное, может быть названо поистине королевским.

Также и французы, воодушевившись с некоторых пор идеей торговли, этой, по словам Бэкона, главной артерии государства,[401] задумались о торговых путях, пролегающих через Россию, особенно когда в конце царствования Людовика XIV Париж посетил персидский посол. Но проект этот, едва родившись, сошел на нет.

Наконец, идею довел до осуществления терпеливый и предприимчивый гений англичан. Некто Элтон,[402] моряк, торговец и воин, человек с живым воображением и горячим честолюбием, посеял семена этого предприятия, ухаживал за ними, взрастил их и дождался плодов — и сам же явился главной причиной того, что дело кончилось ничем и погибло, без всякой надежды когда-нибудь его возродить. Поступив на русскую службу и хорошо изучив эти края, Элтон увидел, что за самую ничтожную плату товары можно перевозить по российской земле, а потом отправлять вниз по течению Волги до Каспия; англичане могли получить выгоду, поскольку нашли в Персии новый рынок сбыта для своих шерстяных мануфактур, так как в Леванте[403] их теснили французы, и поскольку могли вкладывать вырученные деньги в шелк-сырец, приобретая его из первых рук прямо у крестьян Гиляна, тогда как в Смирне и Алеппо[404] приходилось перекупать у армян, которые держат в руках всю внутреннюю торговлю Азии и привозят туда шелк-сырец своими караванами. Человек этот понял, что момент для начала такой торговли сложился самый благоприятный: армия Надир-шаха, которого мы знаем под именем Кули-хана, насчитывала более двухсот тысяч человек; сам Надир-шах, большой поборник торговли, только что перенес резиденцию Персидской империи в Мешхед, столицу Хорасана, [405] в нескольких днях пути от Астрабада,[406] лежащего возле Каспия; а посему там должен был быть очень велик спрос на европейские ткани, поставляемые из вторых рук теми же армянами, которые их закупают в Леванте. Можно было развернуть торговлю также в Хиве, Бухаре да и в тех частях Татарии, где население оседлое; на восточном побережье Каспия и даже на севере империи Могола[407] — там в обмен на ткани можно получить золото, бирюзу и другие великолепные вещи, которые доставляются в Европу из Индии окольными путями и продаются по высочайшим ценам. Чтобы полностью использовать все преимущества такой коммерции, следовало бы иметь на Каспии хотя бы пару собственных кораблей, построить же их удобнее всего было в Казани, прямо на Волге, — на этих судах англичане могли бы овладеть и каспийскими водами, нацелившись главным образом на Астрабад, а центром торговых операций определив Мешхед.

План был изложен английской фактории в Петербурге, и в тридцать девятом году для зондирования почвы в Персию послали того же Элтона с небольшой партией товара. Он вернулся оттуда с благоприятным и дающим широкие полномочия декретом Резы Кули-мирзы,[408] который правил империей, пока Надир-шах вел войну с Моголом.[409] Можно было приниматься за дело. Им занялась уже не петербургская фактория, а Англо-русская торговая компания в Лондоне,[410] от которой первая зависела; там за осуществление плана взялись с большим жаром. И после некоторого сопротивления Левантийской[411] и Ост-Индской[412] компаний, которые косо смотрели на желание русской компании вторгнуться в их торговые владения, идея товарообмена через Каспий получила санкцию британского парламента. В России это намерение не встретило никакого сопротивления. Кроме сближения, на которое подобное совместное начинание толкало и ту и другую нацию, немалыми были и преимущества, извлекаемые Россией из этой торговли. Прибыль шла главным образом от транзита персидских и английских товаров; одновременно эта же самая прибыль уплывала из турецких рук. Таким образом, упования англичан начинали сбываться. Появились большие заказы. Элтон был назначен ответственным агентом нарождавшейся торговой отрасли. Против всех ожиданий, он смог весною сорок второго года отплыть из Казани с богатым грузом на крепком и, выражаясь гомеровским слогом, «хорошо сколоченном корабле».[413] Немного дней прошло — и он добрался до Астрахани, откуда вышел в море, развернув над Каспием английский флаг, уже покоривший океаны.