Путешествие в Россию

После возвращения из России в январе 1579 г. с текстом договора, который был составлен в пользу России в значительно большей степени, чем это допускалось выданными посольству инструкциями Фредерика II, Ульфельдт вызвал суровые порицания, потерял милость короля и политическое влияние и, выйдя в отставку, удалился в свои имения.

Когда в 1588 г. на престол взошел новый король, Кристиан IV, Ульфельдт предпринял попытку вернуться к политической карьере. Он обратился к собранию государственных чиновников и дворянства в надежде добиться реабилитации. Пытаясь защитить свое поведение как руководителя посольства, он всячески подчеркивал многочисленные трудности, созданные на его пути русскими, и общую недружелюбную обстановку, которой было встречено посольство в России. Для этого Ульфельдт подготовил краткий рапорт, в который были включены соответствующие документы[24]. Тогда же он вручил правительству и записки о своем путешествии[25], которые планировал опубликовать в качестве оправдания.

Правительство высказало настойчивую рекомендацию не публиковать записки, если только в них не будут включены те официальные инструкции, которые он нарушил; в противном же случае правительство угрожало опубликовать опровержение. Кажется, что в результате Ульфельдт отказался от публикации.

После этого записки, по мнению К. Расмуссена, были утеряны из виду, пока их будущий издатель, Мельхиор Гольдаст, не обнаружил рукописи в 1601 г. в Лионе. Когда Гольдаст в 1608 г. в первый раз издал текст, он еще не знал, кем же именно он был написан. Но после того как записки были опубликованы, датский священник и историк Клаус Кристоферсен Люскандер сообщил ему, что автором является Якоб Ульфельдт. Второе издание Гольдаста вышло в 1627 г. уже под именем Ульфельдта.

На основе информации предисловий к обоим гольдастовским изданиям К. Расмуссен сделал вывод, что рукопись в 90-е гг. XVI в. должна была покинуть пределы Дании и в результате всплыть в Лионе.

Исходя из вступительной статьи К. Расмуссена, мы должны заключить, что не существовало никакой другой рукописи, кроме той, что была найдена в Лионе, и что текст Ульфельдта дошел до нас только благодаря публикации Гольдаста. Подобное заключение, как будет показано ниже, неверно.

К. Расмуссен, однако, сам указывал на три других рукописных сочинения, сохранившихся от посольства, — но не для того, чтобы определить их ценность для описания России, а только для выяснения, не могли ли они оказать влияние на записки Ульфельдта. Видимо, поэтому он и не обратил должного внимания на содержание этих произведений.

Из этих трех сочинений только одно К. Расмуссен нашел заслуживающим внимания. Это написанные на латыни записки о путешествии, которые, согласно приписанной в 1596 г. помете, принадлежали перу священника Ульфельдта по имени Андреас Н. с Фюна (scriptum ab Andrea N: Fionico)[26].

Другие два сочинения— это: 1) официальный протокол, написанный по-немецки[27]; 2) анонимный текст на датском языке в форме дневника[28]. При этом протокол содержит в основном копии входящих и исходящих писем посольства, и его вряд ли правомочно относить к “запискам путешественников”.

Последнее сочинение могло, по первоначальной мысли К. Расмуссена, сыграть роль канвы для записок Ульфельдта. Но между двумя текстами было слишком много несоответствий относительно мест, в которых останавливалось посольство, так что после дальнейших размышлений К. Расмуссен пришел к выводу, что ни один из двух вышеупомянутых текстов Ульфельдт не использовал.

Тем не менее К. Расмуссен должен был признать, что между записками Ульфельдта и священника существовала явная взаимосвязь. Он нашел много параллельных мест и сходств, но нашел также и различия. Во-первых, Записки Андреаса значительно больше по объему, и особенно много в них говорится о церковных делах. Во-вторых, у Ульфельдта встречается некоторый материал, которого нет у Андреаса. Как пример К. Расмуссен приводил запись от 6 июня об атаке шведами Пернау. Поэтому К. Расмуссен сделал вывод, что ни один из этих текстов не мог быть непосредственно списан с другого[29].

Ключ к решению вопроса о взаимозависимости этих произведений К. Расмуссен нашел при сравнении следующих двух отрывков:

Священник

1. Junij, mare Monsunt traiecto curiam regiam Mongardt dictam accessimus, ubi sub dio primum pernoctandum nobis erat. Nam a Rutenis et Suecis combusta et deruta tota erat curia[30].

Ульфельдт

1. Die Mensis Iunii trajecimus mare Monsund pervenimusqve ad curiam regiam Mongard: ubi illa nocte sub dio delitescere cepimus, erat namque a Ruthenis et Suecis devastata et combusta[31].