Путешествие в Шахристан

             Надо сказать, что неряшливый посол пользовался несомненным вниманием: отойдя от него на достаточное расстояние, прохожие начинали вслушиваться в его слова, причём если огромный вондерландец только молча улыбался в усы, то темпераментная свита сулейманского посла откровенно хохотала и улюлюкала. Асхат, впрочем, не обращал на них никакого внимания. Увы, внимание он обратил на нас и, недобро зыркнув, с новой энергией начал вещать в пространство: 'Вот припёрлись мерзотные лукоморцы. А чего припёрлись? Вот у асхатов сейчас неурожай. Казалось бы, причём здесь лукоморцы? Однако Лукоморье уже давно зарится на асхатские безбрежные нивы и с помощью шпионов и пятой колонны...'

 - Что такое 'пятая колонна', Ваше сиятельство? - обратился я к шантоньскому графу.

 - А, не обращайте внимания, мсье Дионисий! Асхатский фольклор. Дело в том, что трон асхатского правителя поддерживают четыре известняковые колонны - раньше они были мраморными, только мраморные пропили. Но, по аборигенским поверьям, есть ещё и невидимая пятая колонна. Эта невидимая колонна суть живое и злобное существо, живущее лишь для того, чтобы подтачивать остальные четыре колонны. По официальной версии, кстати, именно она подменила некогда мраморные колонны на известняк.

 - Какая причудливая легенда! Да простит меня Ваше сиятельство, но моему ограниченному уму кажется, что это похоже на бред...

 - Бред и есть! Но вся асхатская идеология такова. Самим асхатам нравится. Кстати, должен признать, что и правда в некоторых умеренных количествах в речи Драбадана встречается - асхаты вообще порой удивительно точно указывают на чужие пороки! Но даже правду я бы побрезговал слушать из их уст...

 - От чего же? -- удивился я. - Правду слышать надо всегда!

 - Хм, мсье Дионисий, это Вы правы, а я, пожалуй, погорячился... Но посудите сами: обличая пороки других народов, сами асхаты вытворяют такое, чего постыдился бы последний душегуб! Я видел смерть, мсье Дионисий, но звериная жестокость вызывает негодование даже у меня. Причём, знаете, бывает жестокость льва и бывает жестокость шакала: так вот, современные асхаты по большей части жестоки именно шакальей жестокостью. Избить и убить бездомного, надругаться над сиротой, насмехаться над калекой, ограбить неимущего - все эти мерзости порой творятся в каждой стране, и в нашей, увы нам... Но остатков нашей совести хватает по крайней мере на то, чтобы стыдиться этого - а асхаты творят всё это ежедневно, во множестве, как должное, едва ли не с гордостью! Я уже не говорю об асхатском распутстве, слухи о котором заставляют краснеть даже нас, видавших виды шантоньцев. Не удивительно, что асхатами правят чудовища - других правителей этот упивающийся мерзостями народец и не заслуживает...

             Между тем, Драбадан закончил свою филиппику и вопросительно уставился на нас.

 - Денег хочет, - пояснил Ан дю Буа.

 - Денег? - возмутился граф Рассобачинский. - Да ему бы за такие слова в морду!

 - 'В морду', как изволило выразиться Ваше сиятельство, он в своей стране получить привык, - расхохотался шантонец. - А денег он надеется получить от вас за то, чтобы далее не бесчестить вашу державу. Поверите ли, раньше все новички попадались на эту удочку! Драбадан приехал в Ширин-Алтын оборванцем, как обычный асхат, а теперь, как вы можете видеть, носит дорогие шелка, хотя по прежнему и сохраняет в одежде верность асхатскому стилю.

 - Денег?.. - прищурился боярин, усмехнулся и сделал шаг к послу.

 - Труворович, ты чего? - забеспокоился граф, но было поздно.

 - Ба, кого я вижу, асхат правду-маткулюбивый!.. - бородатая физиономия Никодима расплылась в хищной улыбке.

 Ожидавший или денег или в морду Драбадан растерянно застыл, а боярин, словно пиранья^[26], почуявшая запах шантоньских духов на неосторожной купальщице, устремился в атаку. Слова, громкие и хлесткие, как град в грозу, посыпались на асхата, обличая его, его родителей и детей его родичей, его правителей, его страну и всех ее обитателей, включая коз, кошек и мышей с тараканами, во всех недостатках, изъянах и пороках, какие только могли записать юристы и выдумать жрецы всего Белого Света. Посол замахнулся было на Никодима, но быстро обнаружил, что имеет дело с человеком не только массивнее, но и сильнее себя. Попробовал возражать - но это было всё равно, что перекрикивать камнепад. Бежать - но боярин последовал за ним, осыпая всё новыми обличениями.

 Ненароком оказавшись в тупике, Драбадан прижался к стене, закрыл голову руками и провыл единственное волшебное слово, способное запрудить поток красноречия боярина, закаленного в родовых междоусобицах и склоках:

 - Сколько?!..

 - А сколько есть? - подобно автоматону, остановился на полуслове и заинтересованно склонил голову Никодим.

 Асхат вытащил кошелек. Боярин, не дожидаясь инвентаризации, забрал его из рук и продолжил.

 - Но я... - посол возмущенно открыл рот.

 - Маловато будет, - не сбиваясь с дыхания, сообщил лукоморец, и генерал стащил с пальцев два перстня.