Путешествие в Шахристан

 - Там был лагерь пленных. Хотя, наверное, асхаты считали это подвигом: перебить немногочисленную улюмскую стражу и заодно половину своих же пленнённых соотечественников. Шахраев же, помогавших пленным выжить, пред казнью ещё и пытали - не буду вам рассказывать подробности этих жутких издевательств, хотя я на всю жизнь запомнил каждое слово из рассказов отца. Он прибыл туда совсем молодым офицером в составе нашей разведки, сразу же после асхатского рейда - а к концу дня стал наполовину седым от увиденного в шахрайском корпусе...

 Шахрай снова замолчал, потом поморщился от воспоминаний и, наконец, продолжил:

 - Вот тогда в атаку пошла наша тяжелая кавалерия и атанаты. В том краю шахраи уничтожили самую память об асхатах, истребляя всех до единого. Их не спасли даже неприступные крепости -- наши... кхм... специалисты способны рано или поздно отворить ворота любых крепостей. Надо сказать, что после того карательного похода для подобных операций шахраи предпочитают использовать наёмников.

 - Чтобы впредь самим не рисковать?

 - Нет, чтобы впредь самим не становиться мясниками. Как бы то ни было, война, и без того неудачная для Асхатского государства, была завершена за несколько месяцев полным разгромом наших врагов. Улюмцы получили огромную дань, а мы не потребовали от асхатов ничего, кроме виры родственникам погибших офицеров - впрочем, тоже немалой - и голов асхатских генералов. Асхатский правитель, надо сказать, согласился на второе условие куда легче, чем на первое. Но шахраи, дабы не осквернять священную землю Родины этим ужасным трофеем, выбросили их на засеянном солью пепелище, оставленном на месте той злосчастной деревни, в которой располагался лагерь асхатских пленных... Ну а после наши эмиры дозволили вступить в Песчаный блок Уч-Араму, понаблюдали за тем, насколько обременительно это участие, тщательно изучили и обсудили возможности управления этим степным союзом и, наконец, приняли очередное предложение степняков. Караканский хан, говорят, был так рад, что устроил по этому поводу двухнедельный запой - кстати, к концу второй недели его и зарезал первый советник, но это уже совсем другая история...

             Не знаю, произвела ли эта история впечатление на моих спутников, но в моей памяти она оставила тягостный след. В следующие дни я предпочитал не вступать в разговоры с шахраем и вообще всецело окунуться в мир литературного творчества. Не могу точно сказать, сколько дней провёл я за этим занятием, уютно устроившись в углу никодимовой повозки - на идеальных шахрайских дорогах, где автору не досаждает ни тряска, ни пыль, время летит незаметно - но, наконец, мы прибыли в порубежный город с каким-то незапоминающимся названием, построенный на месте впадения речки Шушеры в великий Рахат. То ли Втустеп... то ли Невтустеп... Не буду врать. Через пару дней, отведённых на отдых, нам предстояло покинуть земли Шахристана и, совершив не обещающую быть обременительной поездку по Улюму, отправиться домой.  

             Под своды аскетичной, но от того не менее чистой, просторной и уютной гостиницы мы вступили уже за полночь, а потому первая половина следующего дня была отдана сну, во вторую же, когда зной сменился чем-то похожим на прохладу, мы по общему согласию вышли на осмотр порубежного городка. Среди прочих зданий, виденных нами во всех архитектурных исполнениях и в других шахрайских городах, нас более всего привлёк небольшой, но от того не менее неприступный замок, построенный на одной из улиц неподалёку от городских стен. Был он мрачен и грозен, а наполненный водой ров его отражал серые стены, по самым вершинам которых прохаживались едва заметные с земли часовые. Что-то весьма недружелюбное, может быть даже прямо ненавистное человеческой природе было в его облике.

 - Это - городская тюрьма? - догадался Никодим. - Только почему такая маленькая?

 - Тюрем у шахраев нет. Почти, - покачал головой шахрай.

 - И как же вы наказываете преступников, дабы они окончательно не распустились? - моментально позабыл о суровом замке Никодим. - Если у вас нет тюрем, если у вас никого не казнят, то чего же бояться злодею? Небось, у вас и про кнут не слыхивали?

 - Кнут?! Вы ещё скажите 'дыба'... Разве можно подвергать телесным наказаниям свободного шахрая! Некоторые... народы... полагают, что только устрашающие наказания могут сдержать беззаконие, а потому сжигают и четвертуют своих преступников, а  пытают даже тех, чья вина ещё не доказана.

 - Не бывает абсолютно невиноватых людей, - убежденно изрек боярин Никодим. - Поэтому перед наказанием надо просто выяснить, в чем именно человек виноват. Ну а если не сознается, значит, вина его настолько велика и постыдна, что и вымолвить невозможно перед людьми, и тем более надо драть подлеца, как сидорову козу!

             Лишившись дара речи от такой философии, наш проводник несколько секунд только разевал рот и качал головой.

 - Но до этого вы, шахраи, еще не доросли, - снисходительно хмыкнул Труворович.