Путешествие в Шахристан

             Даже если бы Нибельмес-ага не сделал нам знак остановиться, как велело шахрайское суеверие, на пороге, то мы бы всё равно замерли от удивления. Зал, открывшийся перед нами, был огромен и весь залит солнечным светом, делавшим его роскошный интерьер слегка нереальным. Два ряда монолитных колонн из полудрагоценных камней, уходящие вдаль, делили помещение на три равные части. Стены на высоту колонн были отделаны разноцветным мрамором, разные фрагменты которого гармонично сочетались между собой, образуя причудливый узор. Однако центральная часть зала была выше остальных, а потому над колоннами возвышались стены с многочисленными окнами - узкими, с полукруглыми завершениями - сквозь которые и проникал в изобилии свет. Пространство между окнами и потолок зала украшала прекраснейшая мозаика, изображавшая некую бесконечную композицию со множеством действующих лиц, зверей, птиц, растений и архитектурных сооружений. Мозаичным был и пол, изображавший подробную карту Шахристана.

                      

               Тронный зал Шахрабадского монаршего дворца

             Сказочную атмосферу подчеркивала сказочная музыка, зазвучавшая при нашем появлении. Ни одного музыканта в зале мы не видели, а мелодия, казалось, лилась одновременно со всех сторон: торжественные звуки органа переливались с журчанием арфы, и это сочетание словно бы звало забыть о суетности оставшегося за стенами дворца мира, словно бы приглашала в мир совсем иной, в мир возвышенных размышлений и прекрасных мечтаний. Каково же было наше удивление, когда, прислушавшись, мы стали узнавать в музыке лукоморские мотивы!

             'Приветствуем дорогих гостей из великого Лукоморья!' -- провозгласил появившийся из-за колонны церемониймейстер, как только прекрасная мелодия стихла. Раскланявшись с каждым из нас в отдельности, улыбаясь при этом радушнее Нибельмеса в час знакомства, он широким жестом пригласил всех следовать за собой вглубь тронного зала - туда, где в огромной полукруглой нише на невысоком постаменте располагался трон.

             Пока мы медленно шествовали по географическому полу, у меня и моих спутников было время разглядеть убранство зала подробнее. Монументальные колонны чередовались с почти такими же монументальными солдатами в позолоченных кольчугах, кирасах и шлемах. Каждый из них был опоясан мечом и держал в руках короткое копьё (а может быть просто опирался на него). Были это совсем не 'фазаны' и не 'павлины', а настоящие исполины, рядом с которыми даже дюжие порубежники показались бы новобранцами. 'Атанаты' - чуть слышно пояснил Нибельмес-ага.

             Стены за спинами атанатов были драпированы тяжелой тканью в складках, так что неясно было, скрываются ли за ними окна, двери или просто камень стены. За каждой колонной располагалась тренога на манер тех, что используют в Стелле для воскурения благовоний. Когда я обернулся, то увидел, что орган, арфа и ещё целый оркестр располагались на обширных хорах над входом.

             Наконец, зал закончился и мы остановились, не доходя десяти шагов до полукруглого возвышения высотою в восемь небольших ступеней, на котором располагался трон, отличавшийся не столько размерами, сколько искусной резьбой. Был он выполнен, против моего ожидания, не из золота и даже не из серебра - хотя, как я уже успел понять, шахраи могли позволить себе и то, и другое - а из красного дерева.

             Восседавший на троне человек был ему под стать: как мне показалось с первого же взгляда, он знал цену себе и своей стране. Несомненно, он был богат - однако единственным украшением, который он носил, был огромный драгоценный камень в чалме. Мантия его была просторна и тем отличалась от одежд виденного мной в шахристане покроя, однако на этом отличие и заканчивалось, потому как ни золотого шитья, ни драгоценных камней на одежде шаха я не заметил. Единственным изделием из драгоценных металлов был украшенный тонким узором золотой жезл - не то огромный скипетр, не то укороченный посох. Как я понял, это жезл и был символом шахской власти.

             Росту Шахрезад Ничего Личного показался мне среднешахрайского, то есть примерно с графа Петра Семёновича. Был он по-шахрайски упитан, хотя за складками церемониальной монаршей одежды этого было почти не заметно, а лицо его по сравнению с лицом того же Нибельмеса могло показаться даже чуть худощавым. В отличие от остальных шахрайских мужчин, он не носил бороды (что, как мы позже узнали, было привилегией шаха), зато имел густые усы, делавшие его несколько похожим на хорохорца. В глазах государя вмещалась, казалось, вся грусть шахрайского народа.

          

      Шахрезад XIII Ничего Личного, государь шахрайский

             Шахрезад тепло улыбнулся нам, а когда цереймонеймейстер представлял посольство, то встал при чтении титулов Лукоморского государя, выражая тем особое почтение к нашей державе.