Путешествие в Шахристан

 - Правильно, купцов много, а художников мало, а потому для купца честь поднести кисть художнику! - кивнул человек с всклокоченной бородой вместо благодарности, и купец под завистливые взгляды толпы смущенно заулыбался, словно бы получил изысканный комплимент от самого шаха.

 - Вот уж диво так диво, - промолвил в крайнем изумлении от этой сцены граф Рассобачинский. - Никогда бы не подумал, что богатый шахрай будет оказывать такое почтение бедному.

 - Бедному? - переспросил наш проводник, всё ещё более уделяя внимание картине, чем нам.

 - Этот маляр выглядит как побирушка, - в кои-то веки поддержал графа Никодим.

 - Это не маляр, а художник. И он волен одеваться так, как ему вздумается, - сухо уточнил Нибельмес-ага, оторвавшись, наконец, от созерцания не маляра, а художника. - И если вы полагаете, что уважение к шахраю измеряется исключительно его доходом, то вы сильно ошибаетесь.

 - А разве нет? - искренне удивился боярин, но шахрай одарил его таким взглядом, что даже Никодим почувствовал, что ляпнул бестактность. Признаюсь, никогда до этого и никогда после я не видел, чтобы холеное лицо Нибельмеса так явственно выражало негодование на грани ярости.

 - Нет, - тихо проговорил он через мгновение, несколько овладев собой. - Коммерческий успех - это лишь самый доступный способ доказать свои способности. Самый доступный, но не единственный. Уважаемый Малярю-ага избрал для себя путь куда более утонченный...

 - Чудное имя, - покачал головой граф Рассобачинский.

 - Он взял себе псевдоним на шантоньский манер, поскольку почитает живопись Забугорья образцом для подражания. Далеко не все с ним согласны, но он мастер и имеет на это право.

 - Наверное, и рядится он в обноски на шантоньский манер, а не от того, что денег не имеет... - предположил Никодим.

 - Признаюсь, я не думаю, что мастер Малярю сейчас богат. Ведь слава к художнику приходит лишь после смерти, именно тогда его картины продаются за огромные деньги. А Малярю-ага ещё молод, и пройдёт много лет, прежде чем он состарится и сможет продать большинство своих картин. Покупать их начнут лишь тогда, когда он будет в преклонных летах: с одной стороны, тогда его мастерство достигнет максимально возможного развития, а с другой - покупатели смогут надеяться, что... кхм... слава мастера настанет скоро и они смогут продать его картины за вдесятеро большие деньги. Краткосрочные инвестиции это называется... Ну а пока Малярю-ага должен довольствоваться лишь всеобщим вниманием и уважением сограждан.

 - Ну а если ваш мастер не в старости помрёт, а в расцвете сил? Шахрайские медики искусны, мы не сомневаемся, но ведь всяко бывает...

 - Тогда в выигрыше останутся те немногие, кто покупает его картины уже сегодня. Это и называется коммерческий риск.

 - А есть и такие?

 - Может быть, хотя вряд ли таких много. Скорее всего, этот художник, как и большинство его коллег, живет на деньги тех богачей, которые могут позволить себе долгосрочные инвестиции в искусство и собственную репутацию. У нас они называются меценатами. Они содержат художников и прочих творческих личностей, те за это восхваляют их при жизни и после смерти, меценат и его семья приобретают уважение соотечественников. Ну и мнение самого мецената об искусстве со временем начинает цениться... дорого цениться...

 - Получается, мецената начинают ценить за то, что он содержит художника?

 - Получается так...

 - Ну в этом наши народы, получается, близки, - важно кивнул граф Рассобачинский. - Недаром великий лукоморский сказитель написал: 'Поэт в Отчизне - больше чем поэт!'.

 - Больше чем поэт?.. - задумался шахрай.

 - Именно! А другой сказитель с иронией добавил: 'Поэт в Отчизне больше чем поэт, а получает меньше'.

 - Вот! В этом-то, судя по всему, и дело - кто сколько получает! - просветлел лицом шахрай. - 'Сколько?' один из самых приземленных вопросов на Белом Свете, однако зачастую он расставляет всё на свои места.

 - То есть, по-вашему, по-шахрайски, поэт не должен быть больше чем поэтом?!

 - Не могу сказать за всех нас, но, по-моему, поэт должен быть именно поэтом. Делать из поэта пророка неразумно. Неразумнее только делать пророка из шута.

 - А у вас и шуты на улицах встречаются?

 - Встречаются, но только в специально оборудованных заведениях. Считается, что на улицу их выпускать опасно.

 - Для кого?

 - Для них же самих.

             Прогуливаясь далее по набережной, мы заметили хорошо одетого шахрая, имевшего внешность творческой личности и декламировавшего мелодичным речетативом перепитии из жизни антропоморфных зверюшек: 'В ущелье лёжа, Уж долго думал об энтропии и смысле жизни - он был философ, писал трактаты. Бездельник Сокол над ним носился в волнах эфира по воле ветра, всех обзирая, подлец крылатый!' Вокруг писателя не было такой толпы, которая окружала мастера Малярю, поэтому Нибельмес демонстративно опустил серебряный шахрик в стоящую подле декламатора деревянную жабу, служившую тому копилкой, и поспешил увести нас с набережной.

 - А почему копилка в форме жабы? - оглянулся на сказителя Пётр Семёнович.