Путешествие в Сибирь 1845—1849

Иркутск, сколько я его до сих пор видел, весьма приличный город и, без всякого сравнения, лучший из всех сибирских городов. Высоких домов нет, но строения вообще довольно красивы, и во многих я видел окна из зеркальных стекол. Роскошь в одежде и экипажах доходит до невероятного. Шампанское льется рекой. По вечерам почти во всех домах играют в преферанс. Костюмы, моды, фасоны — все это a la Petersbourg. Но как вообще в Сибири, так и в Иркутске, люди такого свойства, что их, по всей справедливости, можно было бы причислить к особой расе, отличающейся холодной кровью, узкостью сердца и т.п. По этой причине я скучаю в самом Иркутске и рвусь в какой-нибудь бурятский или тунгусский улус. К счастью еще, я встретил здесь барона Сильфергельма — земляка, который заботится о моем материальном благосостоянии, но ведь человеку для жизни недостаточно одного насущного хлеба, да притом же и здоровье мое теперь так расстроено, что мне по-настоящему следовало бы питаться одним овсяным супом.

Все твои письма и посылки, отправленные до 16 января, исправно получены мною в Иркутске. На будущее время мне трудно назначить какой-нибудь определенный адрес, но так как на обратном пути мне нельзя будет миновать Омск, то я полагаю, что всего вернее было бы посылать письма ко мне в этот город. В «Morgenblad» я читал, что у финского литературного общества есть Видеманнова черемисская грамматика. Постарайся непременно переслать эту книгу в Омск, потому что летом я имею намерение заняться черемисским языком.

«Русский Инвалид» сообщает совершенно свежую новость, что Рокосовский назначен финляндским генерал-губернатором. В России он известен за весьма дельного человека, да и в Сибири имя его повсюду произносится с величайшим уважением. В последнее время он служил начальником-топографом в Екатеринбурге.

VIII

Студенту Европеусу[214]. Иркутск, 27 февраля (10 марта) 1848 г.

Прежде, нежели приступлю к ответам на каждый из твоих вопросов поодиночке, скажу тебе несколько слов о газете «Suometar». Нельзя не сознаться, что эта газета по усердию к делу, основательности и последовательности убеждений, ясности изложения и чистоте языка была одной из лучших, когда-либо издававшихся в Финляндии на отечественном языке. Издаваясь самыми юными и самыми жаркими приверженцами так называемой финномании, она не обнаружила, однако ж, никакой мании, постоянно сохраняла надлежащее спокойствие и тем пристыжала издевавшихся над отечественным. Если можно в чем-нибудь упрекнуть эту газету, то разве только в том, что руководящие статьи были слишком однообразны, слишком переполнены филологией, что в языке иногда было заметно гонянье за классичностью, необыкновенными словами, формами слов и оборотами, от которых слог становился тяжел и натянут.

Засим отступлением возвращаюсь к твоим вопросам и постараюсь отвечать по крайней мере на важнейшие из них.

1) «Где древнейшая родина финнов?». Этот вопрос, собственно, не входит в область моих исследований, потому что деятельность моя с самого начала была направлена только на то, чтобы проследить переселения финских племен до Алтайских гор и при этом дознать родственные отношения между финскими и алтайскими народами. Вместе с тем я отыскивал, как в России, так в Сибири древние памятники, собирал предания, названия местностей и все то, что могло служить к объяснению истории переселения финских племен. Вот несколько общих и неопровержимых результатов исследований, произведенных мною до сего времени.

А. Финские языки более или менее сродны с языками всех народов, живущих в Алтайских горах или отсюда вышедших. Наш язык походит ближе всего к самоедскому и тюркскому, но вместе с тем обнаруживает и решительное сродство с языками монгольским и тунгусским.

В. Из этого сродства языков можно вывести положительное заключение, что финны некогда жили на Алтае. То же самое подтверждается и настоящим распространением финского племени, равно как и многими встречающимися у Алтая названиями местностей явно финского происхождения. Сверх того, у сибирских татар есть много преданий о «белоглазой» чуди; трудно только решить — коренные ли это предания или заимствованные от русских. Многочисленные памятники, встречаемые в южной части Сибири, по всей вероятности, не финского происхождения.

C. Как, в отношении языка, финны всего ближе подходят к народам Западной Сибири, так к востоку от Енисея все прочие следы становятся все реже и реже. Я имею полное основание предполагать, что самые многочисленные свидетельства о финнах в Сибири находятся в пределах Верхнеиртышской области, но исследования по этому предмету я отложил до своего возвращения, потому что намерен держаться как можно ближе к сибирской границе, по крайней мере в пределах Тобольской губернии.