Путешествие в тропики

Настало утро, но оно не принесло перемен. Над морем по-прежнему висел плотный тяжелый туман, мы попрежнему перекликались с «Сибиряковым». Ледяные поля то и дело преграждали нам путь, и лишь коричневатый грязный цвет льда напоминал нам, что мы не в Арктике, а в водах Балтики, на подходах к проливу Зунд.

Прошли еще сутки, прежде чем мы, на этот раз окончательно, выбрались на чистую воду. Это уже было у самой южной оконечности Скандинавского полуострова, в виду шведского порта Треллеборг. Наш верный проводник «Сибиряков», вызволивший нас из ледяного плена, описал большую дугу, дал три прощальных гудка и пошел назад, к родным советским берегам, которые мы покинули надолго.

«Грибоедов» стоял перед входом в узкий пролив Зунд, соединяющий Балтийское море с Северным. Но теплоход не пошел в пролив, а отдал якорь на внешнем рейде Треллеборга. Нам нужен был лоцман для прохода через пролив, и об этом «Грибоедов» известил порт специальным сигналом, поднятым на мачте.

Наш капитан, Владимир Семенович Гинцберг, который все эти дни почти не покидал мостика, теперь впервые мог посидеть с нами в кают-компании. Он рассказал нам за ужином, что плавание в проливах, соединяющих Балтийское море с Северным, чрезвычайно трудно и опасно. Это может показаться невероятным, — проливы на протяжении многих столетий изучены моряками разных стран до мельчайших подробностей, да и берега совсем рядом, рукой подать. Но именно берега более всего и страшны моряку в непогоду. В бурю каждый капитан предпочитает быть в открытом океане, где нет ни мелей, ни подводных камней, ни прибрежных скал.

Проход через Зунд затруднялся для нас еще и тем, что в узком и без того проливе для судов были проложены еще более узкие проходы. Надо было точно придерживаться этих проходов, иначе судно могло попасть на мины, расставленные немцами во время войны и в том году еще не вытраленные. Поэтому капитан «Грибоедова» особым сигналом запросил из порта кроме лоцмана новейшие карты пролива.

Лоцманский катер со специальным флагом на мачте подошел к борту «Грибоедова» вскоре после того, как был поднят сигнал. Лоцман по штормтрапу — веревочной лесенке с деревянными ступеньками — ловко поднялся на борт, вручил капитану пакет с картами и, пробыв минут десять, отправился на другие суда, которые стояли на рейде вокруг нас с такими же сигналами.

На рейде Треллеборга мы заночевали. Вечером мы наблюдали редкое в этих широтах весной северное сияние. Вначале оно предстало в форме гигантского пламени свечи. Пламя было бледнозеленым и стояло в небе, обращенное острым языком вверх, к зениту. Потом наметилась широкая дуга, протянувшаяся через небосвод с запада на восток и опиравшаяся на горизонт; яркость всё время менялась, стали появляться красные лучи; они то росли, то гасли и возникали вновь. Сияние как бы дышало. Спокойная поверхность моря отражала свет.

Наутро лоцман повел через пролив караван из пяти судов. Наш теплоход шел в голове каравана, так как лоцман был у вас на борту. Лоцманы всех портов очень любят водить советские суда: гостеприимство наших моряков хорошо известно повсюду.

Погода на этот раз выдалась прекрасная — солнце, легкий ветерок. Мы прошли крупный торговый город Швеции Мальме, а вскоре слева по ходу обрисовался Копенгаген — столица Дании.

Копенгаген лежит на низком плоском берегу острова Зееланд, и нам издали вначале казалось, что собор, ратуша и другие крупные здания торчат прямо из моря. Город был виден очень долго.

В Хельсингборге лоцман сошел с «Грибоедова». Здесь самое узкое место Зунда: всего две-три мили отделяют шведский городок Хельсингборг от городка Хельсингёре на датском берегу. Миновав эту узость, «Грибоедов» вышел в широкий пролив Каттегат. Так вот он, этот Каттегат, который мы в школе так часто путали со Скагерраком!..

Сразу же стал крепчать ветер, начало заметно качать. К обеду не вышло несколько человек: потеряли аппетит и отлеживались в каютах. Я чувствовал себя хорошо, хотя без качки, конечно, было бы лучше. Аппетит великолепный, даже больший, чем обычно.

Мы шли всё время полным ходом.

Ночью опять наблюдали северное сияние. От дуги над горизонтом выбрасывались широкие зеленоватые пучки света, похожие на лучи прожекторов. Только на востоке иногда появлялись «прожекторы» с розоватым оттенком. Сияние было ярче вчерашнего, море заметно освещалось им.

За день мы встретили более десятка пароходов, из них два советских: один приписан к Ленинграду, второй — к Владивостоку. Обменялись с ними приветственными гудками.

Прошли еще сутки.

Границы на море условны. Незаметно для себя миновали мы и Каттегат и Скагеррак и оказались в Северном море; проплыл сбоку остров Гельголанд, с его обрывистыми берегами и плоской поверхностью.

Англия

Вскоре «Грибоедов» вошел в пролив Ламанш. На английском берегу близ Дувра видны высокие меловые обрывы, знакомые по фотографиям в учебниках геологии. Песчаная отмель, близ нее торчат мачты трех потопленных в годы войны кораблей. Один из кораблей просто разорван пополам, — очевидно, от прямого попадания торпеды.