Путешествие в Туркмению и Хиву в 1819 и 1820 годах

Сеид должен был достать у родственников своих лошадей, и взять с собою двух Туркменов, Хан Магмеда и Джанака, разбойников, которые удалялись из Хивы избегая виселицы; — я обещал Сеиду заплатить за покидаемых верблюдов, и отдать ему и товарищам его подарки назначенные Хану.

Сеиду надлежало на другой день по утру 16 го числа отправится на базар, закупить нам тулупы и сапоги и возвратится к полдню, — потом ввечеру ехать опять в деревню и привести в полночь лошадей к крепостной стене; тогда должно было мне разбудить прочих товарищей и с заряженным оружием пробираться из крепости. Дабы не подвергнуть Сеида опасности мы положили ожидать Юз Башу до вечера 16 го числа, а если он приедет после второй поездки Сеида в деревню за лошадьми, хотя даже и с хорошим известием, то не отлагать своего решения, потому что тогда слух о намерении нашем без сомнения не мог бы оставаться в тайне, и мы бы подвергли Сеида и себя неизбежной казни.

Ноября 16. По утру Сеид отправился, а я пошел с Петровичем искать удобного места где бы прокрасться ночью из крепости; после многих нерешимостей и толков я ничего лучшего не придумал, как лезть по веревки через стену, вопреки мнению Сеида, которой прежде еще советовал бежать в ворота дабы увести лошадей у Ат-Чапара. Выехавши в поле, нам должно было скакать до границ Ханства, достигнув оных бросить усталых лошадей, а свежих украсть у Туркменских кибиток там находящихся.

Устроив все, как должно к побегу, ожидал я с нетерпением полдня, дабы узнать о своей участи. — Я мог если бы не проворством, то силой выбраться из Иль Гельди, потому что в крепостце сей было мало молодого и вооруженного народа — к тому же мог еще надеяться на помощь со стороны Персидских невольников и Давыда. — Если бы нагнали меня в поле я бы живой в руки не отдался, а может быть еще и ушел.

Полдни прошли, но ни Юз Баша, ни Сеид не являлись — боясь измены я очень беспокоился на счет второго, — солнце стало садиться и я погруженной в задумчивости уклонился в свой угол ожидая решения участи.

Наконец Сеид приехал и сел подле меня. — «Ты опоздал, сказал я ему, или может быть усердие твое и хлопоты были причиною промедления, все ли готово сего дня к полночи? — «Постой Мурад Бег отвечал он, не торопись, я вот что сделал; — размыслив что судьба управляет человеками, мне пришло в голову, что если мы бежим, судьба наша нас накажет за неповиновение ей. — Я вспыхнул при сих словах, — «За чем же ты мне вчера не объявил, что не умеешь слова держать — сказал я ему, судьба нам велит бежать, а ты мне изменил. Купил ли ты по крайней мере вещи, я знаю что мне делать и без тебя? — «Вещей я никаких не купил, сказал Сеид, вот ваши деньги. — Я ему дал 10 червонцев, а он разменял их на мелкие и принес серебра и обрезанных тиллов, на 8 червонцев, говоря что остальные взяли с него за промысел.

Видев что находился совершенно в руках у Сеида, которой ежечасно мог на меня донести, я пробыл несколько времени в задумчивости, не зная на что решится, бежать ли одному, или с терпением ожидать моего приговора; печаль моя тронула Сеида, и он опять стал просить прощения заливаясь слезами как ребенок, и обещая устроить побег наш к другому дню, — я представлял ему низость его поступка, как вдруг вбегает Кульчи с известием, что Юз Баши едет. — Юз Баши вошел и поздравил меня с радостью: «Хан вас требует сказал он, завтра по утру мы едем, — он было рассердился за то, что я оставил свое место, но после когда ему рассказал обо всем подробно, о положении вашего корвета и о неизбежной ответственности за удержание таким образом Посла, решился он наконец позвать вас, и принять как следует. — «Я поблагодарил вестника подарком, и весь тот вечер был веселей нежели во все 48 дней проведенных мною в Иль Гельди. — Туркмены мои снова сделались мне покорными, а Ат Чапар, прежде грубой и несносной, сделался необыкновенно ласковым и даже подлым прося никому не сказывать о скудости моего содержания.

Ноября 17. Я посылал ночью в соседственные деревни, для найма лошадей, — слух о благорасположении ко мне Хана быстро распространился по всем окрестностям, и по утру знакомые и чужие приезжали поздравлять меня, в надежде получить подарки или быть помещенными в посольство дабы проводив меня в Хиву, всякой день есть плов и пить чай.

Ат Чапар на кануне еще обещался достать лошадей; но Юз Баши советовал не верить Персиянину, которой хотя и принял веру Мусульманов; но не оставил своих отечественных привычек — обманывать.