Путешествие в Туркмению и Хиву в 1819 и 1820 годах

Ставши против него, я поклонился не снимая шапки, — и чтобы не отступить от их обычая дожидал пока сам начнет говорить. Пробывши таким образом несколько минут, один из приближенных его проговорил следующую молитву. Да сохранит Бог владение сие для пользы и славы владельца — после сего Хан погладив себя по бороде, также и двое присутствующих (пристав мой Юз Баши по одаль стоял) приветствовал меня следующими словами: Хошь Гелюбсен Хошь Гелюбсен: т.е. добро пожаловать (обыкновенное приветствие Азиатцов). После чего продолжал, — Посланник, за чем ты приехал, и какую имеешь просьбу до меня? Я отвечал ему следующею речью.

«Щастливой Российской Империи, Главнокомандующий над землями лежащими между Черным и Каспийским морями, имеющий в управлении своем Тифлис, Ганжу, Грузию, Карабаг, Шушу, Нуху, Шеки, Ширван, Баку, Кубу, Дагестан, Дербент, Астрахань, Кавказ, Ленкоран, Сальян, и все крепости и области отнятые силою оружия у Каджаров, послал меня к Вашему Высокостепенству, для изъявления почтения своего, и вручения вам письма в благополучное время писанного.

Хан.

Я читал письмо его.

Я.

Сверх того он поручил мне доставить Вашему Высокостепенству некоторые подарки, которые и имел я несколько дней вперед счастье, отправить к вам. — Я имею также приказание доложить вам о некоторых предметах изустно, я буду ожидать приказания вашего для докладу об них, — когда угодно будет вам выслушать меня, теперь или в другое время.

Хан.

Говори теперь.

Я.

Главнокомандующий наш желая вступить в тесную дружбу с Вашим Высокостепенством, хочет войти в частые сношения с вами. Для сего должно сперва, утвердить торговлю между нашим и вашим народами в пользу обеих держав. — Теперь керваны ваши ходящие через Мангышлак, должны идти 30 дней почти безводной степью, трудная дорога сия причиною что торговые сношения наши до сих пор еще очень малозначительны. Главнокомандующий желал бы, чтобы керваны сии ходили к Красноводской пристани что в Балканском заливе; по сей новой дороге только 17 дней езды и купцы ваши всегда найдут в предполагаемой новой пристани Красноводской несколько купеческих судов из Астрахани, с теми товарами и изделиями, за которыми они к нам ездят.

Хан.

Хотя справедливо, что Мангышлакская дорога гораздо долее Красноводской; но народ Мангышлакской мне предан и поддан; прибрежные же Иомуды живущие к Астрабаду по большой части служат Каджарам, и потому керваны мои подвергаться будут опасности быть ими разграбленными, — я не могу согласится на сию перемену.

Я.

Таксир{72} когда вы вступите в дружественные сношения с нами…….

…….. — тогда неприятели ваши будут нашими,…….

Долее говорил я.

Слава оружия Вашего Высокостепенства слишком мне известна, но что же прикажите отвечать Главнокомандующему нашему желающему, дружбы вашей; он приказал просить у вас доверенного человека, дабы угостив его, по возвращении, он мог известить вас о благорасположении Главнокомандующего. По прибытии же в отечество, я буду тотчас отправлен для донесения Государю Императору О приеме мне здесь оказанном и об ответе данном Вашим Высокостепенством.

Хан.

Я пошлю с тобой хороших людей, и дам им письмо к Главнокомандующему, — я сам желаю, чтобы между нами утвердилась настоящая и неразрывная дружба. — Хош Гелюбсен.

Последнее слово сие означало, что мне должно было раскланиваться. Я поклонился и пошел, меня повели в Гернюш Хане, за мною следовали Ходжаш Мегрем и Мехтер Ага, и вскоре принесли ко мне на нескольких подносах сахару и плодов; я побыл тут с полчаса, в течении сего времени Мехтер Ага расспрашивал меня о сношениях России С Персией, и о силах наших в Грузии, — я отвечал, что у нас там до 60,000 Русского регулярного войска; что сверх того можем столько же набрать иррегулярной обывательской конницы из славных наездников состоящей.

Вскоре вошел к нам Юз Баши, за ним человек нес халат из золотой парчи подаренный мне Ханом, которой надели на меня, перепоясав богатым кушаком, из Индейской золотой парчи, дали за пояс кинжал в серебряных ножнах, и сверх всего накинули на меня род ризы с короткими по локоть рукавами, сшитую из Русской парчи, переменили шапку на другую по хуже, которую мне Хан дарил, и повели опять к кибитке его. Начался тот же самой обряд, после чего помолчав несколько, Хан приказал мне повторить все сказанное снова, я ему опять все пересказал, и он мне тоже самое отвечал.

Хан продолжал я, скажите мне чем могу заслужить благорасположение, которое мне изъявляете, — я бы счастлив был если б на будущий год опять мог приехать к вам с препоручениями от нашего Главнокомандующего, дабы показать вам преданность свою.

Ты приедешь если тебя пошлют отвечал он — и моих Послов ты вручишь в полное распоряжение Главнокомандующему, — если он захочет то может даже послать их к Государю.

Я возвратился к большим воротам, где был для меня приготовлен прекрасный серый жеребец, Туркменской породы, меня посадили на него, Туркмены мои вели его под узцы с двух сторон, двое подле стремян шли; народу было множество так, что переводчик мой Петрович шедший пешком не мог за мною следовать.