Путешествие во времени с хомяком

Я повторяю и повторяю это, крепко прижимаю его руки к песку и наклоняюсь – чтобы наши головы оказались на одном уровне. Я пристально смотрю в его карие глаза и ещё раз говорю:

– Извини.

Он понимает, что я его не ударю, и успокаивается. Я больше не держу его, и мы сидим рядом на песке, стараясь отдышаться. Потом Пай говорит:

– Макка не такой уж и плохой. Раньше он постоянно цеплялся ко мне, но сейчас это изменилось. И пусть уж лучше будет так, понятно? – я вижу, что его глаза снова наполняются слезами. Похоже, я ещё очень многого не знаю. – Он мне нравится. И другие ребята, ясно?

Его слова меня не убедили. Но ему удаётся застать меня врасплох, когда он резким тоном бросает:

– А теперь рассказывай, откуда ты знаешь моё имя.

Глава 45

Я делаю глубокий вдох. Это должно сработать.

– Мы только переехали сюда. Мама сказала мне поискать индийского мальчика по имени Пай Чаудхари. Наверное, она знает твою маму или ещё кого-то из семьи. Нас здесь не так много, поэтому я просто догадался, – я говорю и понимаю, что всё это звучит очень правдоподобно. Тем более я знаю, что мама Пая – моя бабушка Джули – умерла много лет назад. Это что-то вроде двойного блефа. Я так доволен своей ложью, что добавляю:

– Мамы всегда откуда-то знают друг друга, правда? – и смеюсь, но мой не совсем искренний смех словно повисает в воздухе. И мне сразу становится очень стыдно, ведь я:

1) использовал смерть мамы Пая, чтобы моя выдумка казалась достоверной, и

2) напомнил Паю о том, что его мама умерла.

Но он никак на это не реагирует и спрашивает:

– А где ты живёшь? – и я на всякий случай выбираю место подальше:

– Деревня Монкситон. Новый квартал, – я говорю что-то не то, но не сразу это понимаю.

– Новый квартал? Не знал, что там была застройка.

– О, он… э-э-э… не совсем на виду. И очень маленький. Если о нём не знать, то и не заметишь. А где живёшь ты?

– Сэндвью-авеню, – вот и его короткий кивок, – на въезде в город.

Мы оба встаём и стряхиваем песок с одежды. Когда я поднимаю руку к спине Пая, он вздрагивает, но потом улыбается – и я помогаю ему отряхнуться. Я стою за ним и замечаю, что его плечи трясутся, как будто он плачет.

– Эй, я же извинился, – говорю я и заглядываю ему в лицо через плечо. Оказывается, он вовсе не плачет, а смеётся. Беззвучно, с этим характерным выдохом через нос, но всё-таки смеётся.

– Что смешного? – спрашиваю я и тоже начинаю смеяться.

– Не знаю, – он всё ещё фыркает от смеха. – Ты. Я. Мы? В схватке на песке? – это и правда смешно.

Мне кажется, мы оба почувствовали облегчение. Пай знает, что я не собирался с ним драться. А я рад, что догнал его и не провалил свой план. Какое-то время мы просто стоим, смотрим друг на друга и смеёмся.

– Пойдём, – говорю я, – давай разберёмся с этой кошкой.

Мы идём по переулку к Честертон-роуд. Чем ближе мы подходим к дому мистера Фрейзера, тем более странно ведёт себя Пай: он прячется за моей спиной и закрывается коробкой.

– Что с тобой? – спрашиваю я.

– Ничего. Это просто… хм… это дом Макки, а я не хочу его видеть, – он показывает в сторону дома номер сорок – моего бывшего дома.

– Это его дом?

Пай кивает. Я помню, как мама отзывалась о людях, у которых они с папой купили дом. Грубые. Злые.

– Его фамилия Макфэдьен?

Пай снова кивает:

– Ты слышал о них?

– Немного.

«Замечательно, – думаю я и вспоминаю тираду Макки о том, как он выстрелил в кошку. – Алан Ширер сидит в ящике подвального бункера – в доме полного психа».

Дом мистера Фрейзера ничем не отличается от остальных, только на стене около входной двери висит глянцевый латунный прямоугольник, на нём выгравировано: «Дункан П. Фрейзер, член Королевской коллегии ветеринарных хирургов».

Он сам подходит к двери и внимательно смотрит на меня:

– Ага, привет, парень. Вижу, ты привёл с собой брата-близнеца! Снова спросишь, какое сегодня число?

Я ловлю на себе растерянный взгляд Пая и вместо ответа открываю коробку. Едва взглянув на кошку, мистер Фрейзер быстро проводит нас через приёмную (бывшая гостиная) – в хирургический кабинет (бывшая задняя комната). При этом он не произносит ни слова.

В операционной безупречно чисто: бело-голубые стены, а вдоль них стоят застеклённые шкафы с книгами, упаковками лекарств и ветеринарным оборудованием. Он просит нас встать сбоку, бережно достаёт кошку из коробки и укладывает её на стол с мраморным верхом в середине комнаты. Потом он наклоняется и принюхивается.

– Жидкость для розжига? – он удивлённо поднимает брови.

Мы с Паем оба пожимаем плечами. Он аккуратно пробегает пальцами по липкой влажной шерсти, раздвигая её в поисках ран, – бедная кошка едва подёргивается.

– Мы нашли её на пляже. И видели, как оттуда убегают взрослые ребята, – говорю я.

Мистер Фрейзер неодобрительно качает головой. Он набирает в шприц лекарство и делает кошке укол. И говорит нам с улыбкой:

– Молодцы, парни. Скажу вам честно: нет гарантии, что эта кошка выживет. Но я сделаю всё, что смогу. Мне нужно удалить эти пули от пневматики, промыть раны, наложить швы и вколоть ей антибиотик. Хотите посмотреть?

– Круто! – это я.