Путешествия Элиаса Лённрота. Путевые заметки, дневники, письма 1828-1842 гг.

Первую половину пути мы ехали по такой чащобе, что порою не видели ничего, кроме деревьев, ветви и гибкие стволы которых под тяжестью снега сводом смыкались над нашими головами. Всякий раз, когда дуга задевала за вет­ки и груды снега сыпались на пашу возницу, она радова­лась обилию снега, предвещавшего урожайный год. Слева виднелась сопка Маяваара, весьма внушительная издали и почти незаметная вблизи. Случается, великое при близ­ком рассмотрении теряет свою значительность. В конце пути было три ламбушки (Руокоярви, Хирвасъярви, Виксиярви), между ними простирались леса.

В России, как и у нас, боятся кладбищ — иные верят, что там ходят покойники. На кладбище лес оставляют невырубленным. Верят ли они в духов, я не знаю. Пожалуй, они им и не нужны, потому что бронзовые божки служат для той же цели, причем с большим удобством: им можно плюнуть в лицо и даже поколотить, как иногда и случает­ся. «Я тебе молюсь, а ты, поганый, не помогаешь мне».

Резные деревянные календари есть во многих местах.

Однажды кивеккят были на русской стороне, плыли по Пяярви. Проводник привел их к истоку Кунтуйоки, которая вытекает из Пяярви в Коутаярви и далее в море. Ниже по течению начинается порог Кумакоски, большой, кипу­чий, по которому никогда не спускаются на лодках. Про­водник направил их в порог, дескать, теперь сюда. Сам впереди. Поравнявшись со скалой, успел выпрыгнуть, а лодку унесло в пучину, вслед за ней — всех до одного кивеккят.

Армяк отличается от кафтана тем, что кафтан раскле­шенный, а армяк прямого покроя. (Хяйняярви.)

В окрестностях Пяярви избы обычно высотой в четыре локтя и семь — девять локтей в ширину и длину. Слева или справа от дверей стоит печь, стороны ее — четыре-пять локтей. По боковой стороне, во всю длину печной кладки и вплотную к ней, встроен шкаф высотой полтора-два лок­тя и шириной 3/4 локтя. По размерам он напоминает шкаф для посуды и называется колпица, или рунтукка[124]. Одной стороной он прикреплен к стене, а другой — обращен к избе. Печь, что с одного боку выступает вперед на пол-лок­тя, вместе с рундуком образует прямой угол. С той же стороны печи высится опечный столб, сделанный из тол­стой доски, высота которого около трех локтей, ширина — пол-локтя и толщина — 1/8 локтя. От припечного столба под прямым углом расходятся два воронца — один вдоль, другой поперек избы. Длина их — шесть локтей, и сдела­ны они из таких же досок, что и столб, но чуть поуже и потолще. Эти воронцы расположены так низко, что чело­век выше среднего роста из-за них должен ходить при­гнувшись. Обычно от одного из воронцов к стене прикреп­ляется широкий полок, который называется полати. На полатях, как и на рундуке, а тем более на печи можно спать. Помимо того, печь, рундук и воронцы имеют дру­гое назначение: там хранят квашню, туески с мукой, раз­ную мелочь, а также сушат сапоги, обувь, носки и что придется. Собственно, для сушки носков в печи над рун­дуком сделано несколько углублений, которые называют­ся печурками. От воронца, расположенного поперек избы, к противоположной стене над очагом протянуты две жер­ди на расстоянии в пол-локтя друг от друга. На них с вечера ставят сушиться дрова, поэтому их называют дровяными воронцами.

В нижней части печи [опечье], под шестком и жаратком (зольником), имеется отверстие, называемое подзоль­ником, куда днем сметают мусор. [...]. Напротив печного угла от одного из основных воронцов отходят две парал­лельные жерди — воронцы для лучины (грядки), на кото­рых обычно лежат ружья.

Вдоль стен избы тянутся лавки в пол-локтя шириной и в четыре дюйма толщиной. Над лавками вдоль стен установлены полки, полавошники, на которых, как и на воронцах, хранят разную утварь. Около дверей находятся полки, на которых держат миски, ставцы и тому подобное.

Потолок покоится на четырех толстых бревнах — ма­тицах, два из которых идут вдоль, а два поперек избы. Потолок обычно настилается либо из досок, либо из на­ката. Полы всегда настланы из гладко отесанных досок, чтобы их можно было мыть.