Путешествия Гулливера (Gulliver's Travels)

This travelling-closet was an exact square, with a window in the middle of three of the squares, and each window was latticed with iron wire on the outside, to prevent accidents in long journeys.	Этот второй ящик был сделан по моим указаниями тем же самым мастером; он был совершенно квадратный, и в трех его стенках было проделано по окну; каждое окно было защищено снаружи железной проволокой для ограждения от всяких случайностей во время далеких путешествий.
On the fourth side, which had no window, two strong staples were fixed, through which the person that carried me, when I had a mind to be on horseback, put a leathern belt, and buckled it about his waist.	К четвертой, глухой, стороне были прикреплены две прочных скобы, в которые лицо, бравшее меня с собой, когда у меня являлось желание ехать на лошади, просовывало кожаный ремень и застегивало его у себя на поясе.
This was always the office of some grave trusty servant, in whom I could confide, whether I attended the king and queen in their progresses, or were disposed to see the gardens, or pay a visit to some great lady or minister of state in the court, when Glumdalclitch happened to be out of order; for I soon began to be known and esteemed among the greatest officers, I suppose more upon account of their majesties' favour, than any merit of my own.	Обязанность эта всегда поручалась какому-нибудь верному и опытному слуге, на которого я мог положиться, сопровождал ли я короля и королеву в их путешествиях, хотелось ли мне посмотреть сады или сделать визит придворной даме или министру в то время, когда Глюмдальклич чувствовала себя нездоровой; ибо я скоро познакомился с самыми высокими сановниками, которые стали оказывать мне величайшее почтение, хотя, вероятно, не столько вследствие моих личных достоинств, сколько потому, что я был в милости у их величеств.
In journeys, when I was weary of the coach, a servant on horseback would buckle on my box, and place it upon a cushion before him; and there I had a full prospect of the country on three sides, from my three windows.	Если во время путешествия меня утомляла езда в карете, то слуга, ехавший верхом, пристегивал к себе мой ящик и ставил его на подушку перед собой. Таким образом, я мог из окон осматривать окрестности с трех сторон.
I had, in this closet, a field-bed and a hammock, hung from the ceiling, two chairs and a table, neatly screwed to the floor, to prevent being tossed about by the agitation of the horse or the coach.	В ящике у меня были походная постель, гамак, подвешенный к потолку, два стула и стол, крепко привинченные к полу, чтобы они не могли падать и опрокидываться во время движения лошади или кареты.
And having been long used to sea-voyages, those motions, although sometimes very violent, did not much discompose me.	Мне, как человеку, давно привыкшему к морю, эти движения, хотя по временам они были очень резкими, не причиняли большого беспокойства.
Whenever I had a mind to see the town, it was always in my travelling-closet; which Glumdalclitch held in her lap in a kind of open sedan, after the fashion of the country, borne by four men, and attended by two others in the queen's livery.	Каждый раз, когда у меня возникало желание посмотреть город, я входил в свой дорожный кабинет, Глюмдальклич ставила его себе на колени, садилась в открытый портшез, и нас, согласно обычаю этой страны, несли четыре человека в сопровождении двух камер-лакеев королевы.
The people, who had often heard of me, were very curious to crowd about the sedan, and the girl was complaisant enough to make the bearers stop, and to take me in her hand, that I might be more conveniently seen.	Народ, наслышавшись обо мне, всегда толпился вокруг портшеза, и тогда девочка приказывала носильщикам остановиться и ставила меня на руку, чтобы любопытным было удобнее меня рассматривать.
I was very desirous to see the chief temple, and particularly the tower belonging to it, which is reckoned the highest in the kingdom.	Мне очень хотелось посетить главный храм и особенно возвышавшуюся над ним башню, которая считалась самой высокой в королевстве.