Путешествия и приключения барона Мюнхгаузена

Наступилъ вечеръ, приближалось удобное время для моего опыта. Я обмазалъ медомъ оглоблю стоявшей въ паск кареты, а самъ спрятался въ густыхъ кустахъ цвтущей сирени. Выжидать, къ счастью, долго не пришлось. Зачуявъ запахъ меда, огромный медвдь неуклюже приблизился прямо къ карет и сталъ такъ жадно лизать медъ, что не чувствовалъ, даже какъ зализывалъ въ горло оглоблю. Оглобля постепенно прошла въ пасть, черезъ горло въ желудокъ, наконецъ, черезъ вс внутренности и вышла, наружу. Я слдилъ въ кустахъ за каждымъ движеніемъ медвдя и съ нетерпніемъ ждалъ, когда онъ проглотитъ всю оглоблю. Когда она вышла наружу, я быстро подбжалъ и въ передній конецъ ея вколотилъ большой тяжелый шворень. Назадъ дорога ему была отрзана и пришлось бдняжк просидть такъ цлую ночь до утра. Раннимъ утромъ, во время своей прогулки, султанъ случайно зашелъ въ паску и, увидавъ медвдя проткнутаго насквозь оглоблей, смялся до слезъ. Онъ попросилъ меня разсказать ему, какъ это я такъ ухитрился сдлать, и своимъ разсказомъ мн удалось сразу пріобрсти большое расположеніе султана.

Вскор посл этого случая Россія заключила миръ съ Турціей, и мн не пришлось воспользоваться расположеніемъ султана. Меня, вмст съ другими военноплнными, отправили почтовымъ фургономъ на родину.

Зима въ этомъ году стояла страшно суровая. Морозы доходили до невроятной высоты, такъ что даже солнце отъ сильнаго холода отморозило себ уши и получило крпкій насморкъ, а на лиц его еще и до сихъ поръ осталисъ темныя пятна посл этихъ невиданныхъ морозовъ. Я натерплся тоже гораздо больше, чмъ въ первую свою поздку въ Россію, и мн надолго останется въ памяти наше возвращеніе на родину изъ страны полумсяца!

Приключеній въ этой поздк была такая масса, что нехватило-бы дня и ночи безпрерывно разсказывать вамъ, но, чтобы дать вамъ хотъ малйшее представленіе о тхъ холодахъ, я разскажу вкратц слдующій случай. Въ плнъ меня взяли вмст съ моимъ любимымъ конемъ, а такъ какъ онъ представлялъ изъ себя очень рдкое явленіе въ природ, то султанъ распорядился оставить его въ своихъ конюшняхъ и мн никогда его непоказывать изъ опасенія, чтобы я не удралъ изъ плна. Посл мира, несмотря на мои просьбы, мн коня моего такъ и не дали, и я долженъ былъ возвращаться на почтовыхъ перекладныхъ. Однажды мы прозжали лощиной по узкой тропинк между холмами, высотой чуть ли не больше сажени. Чтобы не натолкнуться на кого-нибудь впереди, я приказалъ ямщику трубить въ рожокъ и такимъ образомъ останавливать дущихъ намъ навстрчу, пока мы не продемъ этой узкой дорожки. Парень послушался и сталъ дуть изо всхъ силъ въ свой рожокъ. Ничего не выходитъ, ни одного звука! Онъ снова понатужился: дулъ, дулъ, но вс старанія были напрасны. Кто-то сказалъ даже, что это нехорошій признакъ, но я не суевренъ и не обратилъ на это никакого вниманія, непріятно было, однако, то, что мы могли каждую минуту столкнуться съ такими же несчастными путниками, какъ и мы, носомъ къ носу въ этой узкой трущоб. Длать нечего; мы двинулись впередъ на авось и, дйствительно, вскор увидали издали приближающуюся намъ на встрчу карету, занявшую всю дорогу, такъ что разминуться не было ни какой возможности. Вотъ досада, хоть возвращайся назадъ! Нтъ, подумалъ я, и сейчасъ же соскочилъ со своей кареты и вмст съ ямщикомъ выпрягъ прежде всего лошадей, потомъ взялъ на плечи карету со всей поклажей, перепрыгнулъ на холмъ, затмъ съ этой тяжелой ношей пробрался черезъ громадные сугробы снга и глубокіе рвы въ поле. Это была не легкая задача, но я ее выполнилъ безукоризненно, даже не сдвинулъ съ мста багажа. Такимъ же образомъ перенесъ я и лошадей, взявши подъ мышку по лошади. Признаюсь, лошадей было гораздо трудне переносить, такъ какъ живое существо сопротивляется, и дв лошади вмст всили куда больше одной кареты, но возвращаться за каждой въ отдльности я счелъ для себя унизительнымъ и въ одинъ прыжокъ былъ уже съ двумя лошадьми возл кареты. Обождавъ, пока хавшая намъ на встрчу карета прохала, я снова перенесъ на дорогу карету, а затмъ и лошадей. Ямщикъ обрадованный такимъ исходомъ непріятной встрчи, самъ уже впрягъ лошадей, и мы, безъ всякихъ приключеній, счастливо дохали до слдующей почтовой станціи.

Я взялъ на плечи карету со всей поклажей и перепрыгнулъ съ нею на холмъ.

Да, я забылъ вамъ сказать, что одна изъ лошадей была еще очень молодая и пугливая. Въ то время, какъ я второй разъ переносилъ лошадей уже съ поля на дорогу, она такъ расходилась и стала такъ сильно бить ногами, что привела меня на одну минуту въ сильное замшательство. Выпустить ее изъ подъ руки нельзя было, такъ какъ она могла бы убжать и завязнуть гд-нибудь въ сугроб, усмирить тоже трудно было, т. к. были заняты об руки. Но и въ такомъ положеніи я нашелся и отнялъ у лошади всякую возможность причинять мн боль своимъ буйствомъ. Я засунулъ ея ноги въ карманъ своего сюртука и она вынуждена была смириться.

Вы должно быть думаете, — «когда же, наконецъ, онъ разскажетъ о морозахъ?»