Путешествия к Лобнору и на Тибет

Кроме вышепоименованных кустарников и тугракового леса вниз от Тавек-кэля, в долине описываемой реки, появляются Halostachys caspia и кое-где облепиха (Hippohae rhamnoides var. stenocarpa); по кустам иногда здесь вьется Cynanchum acutum [ластовень]; из трав всего более тростника, растущего врассыпную между кустами и туграком; на заливных влажных местах выдаются густые заросли тростеполевицы и маленькой куги (Typha stenophylla). Всюду на лучших пастбищах, как здесь, так и выше Тавек-кэля, мы встречали хотанских пастухов, прикочевавших из гор со стадами баранов. Сыпучие пески по-прежнему стоят грядой справа и слева нижнего Юрун-каша, оставляя речную долину версты на три-четыре шириной.

Оазис Тавек-кэль. Оазис Тавек-кэль,[1039] о котором не раз уже было упомянуто, составляет последнее, вплоть до Тарима, жилое место по хотано-аксуйскому пути. Этот оазис лежит при 4100 футов абсолютной высоты на правом берегу р. Юрун-каш и вытянут вдоль ее верст на десять. Сюда же относится и небольшая д. Ислам-абат, расположенная на левом берегу той же реки, в 2¹/₂ верстах к северу от описываемого оазиса. Южный его край отстоит от хотанского Янги-шара на 75 верст.

По сведениям, добытым на месте, Тавек-кэль основан в 1839 г. еще при прежнем владычестве китайцев в Восточном Туркестане. Поселенцы – мачинцы и в небольшом числе дуланы[1040] из Аксу – приведены были сюда по назначению властей в количестве от 1000 до 1200 семейств. В период неурядиц, сопровождавших в начале шестидесятых годов уничтожение китайского владычества, а затем временно опять наступивших по смерти Якуб-бека, много жителей Тавек-кэля ушли обратно восвояси. Теперь осталось лишь около 500 семейств, из которых десятая часть дуланы. Земли, годной для обработки, здесь много, но воды, за исключением лета, мало; зимой же вовсе не бывает. Это обстоятельство и послужило одной из главных причин ухода поселенцев.

Занятие обитателей Тавек-кэля – земледелие; много держат они также и баранов. Небольшой базар бывает здесь однажды в неделю. В административном отношении описываемый оазис подчинен Хотану.

Несмотря на половину сентября, дневные жары, при довольно прохладных ночах, достигали еще до +28,2 °C в тени и стояли день в день. Однако осень начала о себе заявлять среди растительности. Теперь кендырь уже был золотисто-желтый; изредка встречались пожелтевшая солодка и молодой туграк; метелки тростеполевицы также были желтые; начинал желтеть и тростник. Остальная флора еще зеленела (тамариск изредка даже цвел), не исключая и фруктовых деревьев. Плоды с последних были сняты; лишь кое-где висел на лозах виноград. Из хлебов кукуруза почти вся стояла в поле; хлопок поспевал, но еще много было и зеленых коробок. Сильно вредят посевам Тавек-кэля кабаны, которые днем держатся в джангалах,[1041] а ночью приходят в оазис, где поедают в особенности кукурузу, арбузы и дыни. Туземцы караулят свои поля, но ничего не могут сделать, ибо наглый зверь является украдкой, да притом мало боится ночных сторожей. Мы пробовали искать днем тех же кабанов, но не видали ни одного, только сильно устали; ночью же караулить не пришлось.

На небольших, хотя местами довольно глубоких, болотистых озерках возле Тавек-кэля держались в небольшом числе пролетные утки и бекасы; из других пролетных птиц встречены были лишь белые плисицы и черногорлые чеканы.

В тех же озерках по омутам мы видели довольно крупную рыбу, но не могли ее добыть. Фазаны (Phasianus insignis) также найдены были возле Тавек-кэля, однако в малом числе; молодые, несмотря на осень, выросли еще только в половину старых.

Фрукты в описываемом оазисе прекрасные как виноград, так и персики, которыми мы опять объедались. За чарык (18³/₄ фунтов) винограда платили одну теньгу; столько же и за 24 десятка крупных персиков. Закупили мы здесь также дополнительное продовольствие, баранов и зерновой хлеб лошадям.

Первоначально решено было пробыть в Тавек-кэле несколько суток, до выздоровления Роборовского. Однако сильная его натура быстро переломила болезнь, и мы могли, после одной только дневки, пойти дальше. На всякий случай была взята наемная арба; но далее 14 верст проехать в ней оказалось невозможным. Тогда выздоравливающий кое-как уселся верхом, и через два небольших перехода мы вышли на Хотан-дарью.