Путешествия капитана Александра. Том 3

Был среди дураков шутник, написавший поэму «Комар» о благородном комаре, который, укусив пастуха, предупредил и спас последнего от подползающей ядовитой змеи. Герой поэмы был ненароком убит тем же пастухом. Душа комара, не похороненного должным образом, металась в тёмных коридорах Аида и не могла найти успокоения. Узнав об этом, раскаявшийся пастух похоронил комара, воздав ему почести, и воздвиг памятник своему спасителю.

– Это не я, это не я писал! Это Вергилий! – кричал шутник под дружный хохот собравшихся, но никто ему не поверил.

Среди дураков были прекрасные музыканты, певцы, акробаты, клоуны. И, конечно, было много мастеров различных ремёсел.

Строительство корабля

С каждым новым походом возрастало количество кораблей дураков. В состав флотилии вошли корабли с новыми названиями: Неотета, Метэ, Апедия – по имени матери и кормилиц Мории.

Флот рос. Появлялись суда, названные именами подруг и друзей Мории. Кто эти подруги и друзья? Вот они собрались вокруг Мории. Филавтия (себялюбие) с гордо поднятыми бровями; Колакия (лесть), улыбающаяся одними глазами и плещущая ладонями; полусонная Лета (забвение); Мисопония (лень), сидящая, сложив на коленях руки; Гедонэ (наслаждение), опрысканная благовониями, увитая розами; Анойя (безумие) с беспокойным взором; лоснящаяся, раскормленная Трифэ (чревоугодие). И двое друзей: Комос (разгул) и Негретос Гипнос (непробудный сон).

Так же назывались и корабли.

Отправлять в плавание такую армаду каждый раз было всё сложнее и сложнее. Моряков не хватало. Дураки основательно обживались на своих кораблях. Обзаводились семьями, детьми. Осваивали различные профессии. Вели домашнее хозяйство. Многие научились морскому делу, искусству управления парусным кораблём, правильному использованию его оснастки. Для уменьшения тягот управления судами Себастьян предложил связывать их попарно, бортами. На таком сдвоенном корабле достаточно иметь одну команду моряков. Каждый раз к главному кораблю, Мории, привязывали все больше и больше кораблей. Чтобы укрепить связь кораблей между собой, их стали обвязывать канатами и изгородями, сделанными из ивовых прутьев. Ивовые ветки в пресной воде прорастали и опутывали корпуса кораблей ветвями, стволами и корнями. Группа кораблей постепенно превращалась в огромную корзину. Стволы и ветки ив опутывали борта и днища, перекрывали плотной стенкой доски бортов, защищали их от протечки воды и гниения. Толщина древесного слоя увеличивалась, и корпус объединённого судна постепенно превращался в самовоспроизводящуюся систему, способную самостоятельно бороться с протечками и защищаться от наростов ракушек и гниения.

Выяснилась также необычайная быстроходность такого объединённого корабля. Если, например, объединить восемь кораблей, то парусность судна увеличивается в восемь раз, а размеры и соответствующее сопротивление воды увеличиваются менее чем в три раза.

Со всей Европы направлялись паломники, шуты, инородцы, слабоумные, юродивые, одни задумчивые, другие – пылкие и шумные, странные, бездомные, нестандартные, неприкаянные, забитые, не такие, как все, во владения весёлого канцлера.

– Когда это всё кончится? – спрашивали бургомистры Страсбурга и соседних городов, спрашивали францисканцы, которые имели особое влияние на светские и церковные городские власти, спрашивали приближённые императора. – В Страсбурге всегда карнавал, всегда праздник. Мы закупаем всё новые и новые корабли, нанимаем моряков. Никаких муниципальных денег на всех дураков не хватит.

Было ясно, что это несметное множество кораблей, которые постоянно объединяются в один корабль, в скором времени невозможно будет разместить ни на Рейне, ни на его притоках. Следует, куда ни кинь, отправить их, наконец, в дальнее плавание. Как горевал Себастьян! Ведь ему придётся расстаться со своими весёлыми друзьями. Безумцами, простаками, дураками. Которые справлялись с решением любых житейских вопросов получше самых умных. И лучше любых умников понимали толк в шутке, веселье, в любви, в умении жить счастливо. Тревожно и страшно было отправлять их в дальние моря. На волю стихий. Скорее всего – на погибель.

– Не бойся, Себастьян! Мы не пропадём. А если и пропадём – нам теперь уже нестрашно, совсем, совсем нестрашно. Мы так хорошо пожили в Страсбурге. Нам есть, что вспомнить перед смертью! Спасибо тебе Себастьян, Эстебан, Стефан, Стёпа! Мы никогда тебя не забудем.

Корабль был готов к отплытию. Но Брант медлил. Всему научились его дураки: и одежду шить, и обувь тачать, и плавучий дом свой охранять, и такелаж ремонтировать, и кораблём управлять. А уж веселиться и танцевать они умели лучше всех на свете.

Но хотелось Бранту, чтоб появился тот, кто может повести их. Кто наполнил бы их сердца Божьей верой. Кто мог бы принимать решения. Кто не надеялся бы на «авось». Кто умел бы предвидеть трудности. Чтобы не погиб корабль в одночасье от наивной безответственности или от незначительного промаха.