Путешествия Лейлы

– Дега, – обрадовалась Ханна. – Наверное, ты все же помнишь что-то, потому что чаще всего здесь видят отсылку к «Танцу» Матисса. Но сам Ади говорил как-то, что да, вдохновлялся именно «Танцовщицами» Дега, только наполнил полотно смыслом и вызовами нового времени.

– Ханна, рилли … Со всеми этими темами жидов … и их танцев … Ты серьезно, такое принимают в Европе? Как-то сложно это представить.

– Да ладно тебе, не будь ханжой. Ади многие любят, тот же твой доктор Даниэль. Эти двое, кстати, хорошие друзья. И тебя он в свое время не обидел, деньгами так уж точно. Не надо принимать так близко к сердцу чей-то творческий поиск, пусть это в чем-то и эпатажно. И не поспоришь же, евреи контролируют финансовые потоки в большинстве стран, и дай им волю, заварят что-то такое глобальное. Искусство лишь отражает сегодняшний мир, его больные точки. – Ханна перешла на монолог.

– А как же Холокост, чувство вины немцев эт сетера? – Лейла не была так эрудирована, как подруга, в голову лезли только самые общие фразы и клише. – Честно, саундс лайк какой-то бред.

– Что такое Холокост? – на этот раз без всякой игривости спросила Ханна.

– Ну, когда евреев сжигали тысячами в концентрационных лагерях … Германии, Европы. – Лейла была как на экзамене, боялась сказать что-то не так.

– Кто сжигал?

– Ну, немцы… – Лейла стушевалась от взгляда подруги, – ай мин, фашисты, конечно.

– Подожди-ка … и ты говоришь, что это я несу бред? – На лице Ханны читалась растерянность, которая, впрочем, тут же сменилась улыбкой. Ее мимика была словно прорисована художником-аниматором. Она напоминала диснеевскую принцессу, только повзрослевшую.

Мозг Лейлы, похоже, не справлялся, она бы сейчас не отказалась от пресловутых таблеток из клиники. В памяти что-то забрезжило …

– Слушай, у тебя есть фото этого твоего Ади?

– Да, конечно, сейчас покажу, моего Ади, хм. – Ханна стушевалась на пару секунд, но быстро сделалась невозмутимой. – Посмотрела? Тогда заканчиваем с этой комнатой?

Они вышли.

– Тут просто столько разных систем защиты, надо теперь все включить заново, – виновато улыбнулась подруга, закрыла комнату на ключ и еще несколько минут вводила что-то на панели у двери.

Они прошли в кабинет с невесомыми стеллажами, рабочим столом из стекла и фиалковым диваном посреди комнаты. Приятельница жестом пригласила сесть, через дверь попросила кого-то принести кофе и стала перебирать альбомы в шкафу.

– Вот! – выудила толстый журнал с закладкой внутри. – У меня есть даже кое-что с тобой, – опустила журнал на столик рядом с диваном, наклонилась и открыла заложенную страницу.

Судя по заголовку и нескольким предложениям, это был репортаж с благотворительного ужина Ади Прешиоса в Париже, его фотографии с разными знаменитостями. И даже групповое фото с Лейлой, такое же, как у нее дома в рамке. Сомнений не оставалось – это был какой-то сумасшедший фанат Адольфа Гитлера. Точнее, его постаревший двойник: в элегантном черном фраке, с теми же дурацкими усиками, только в разноцветную полоску. Хотя в начале статьи был помещен его портрет с пышными зелеными усами.

– Тут что, фандом Адольфа Гитлера? – Лейла сощурилась.

– Это Ади, Адольф Прешиос, художник, – старательно выговаривала подруга.

– Как великолепный, что ли? – озадаченно бормотала Лейла. – То есть драгоценный …

– Да, на английском пишется так же, – подернула плечами Ханна.

После галереи приятельницы заглянули в один из многочисленных баров этого района, пили коктейли и танцевали. Скоро к ним присоединились и местные воротилы морских перевозок, неожиданно веселые и легкие на подъем после рабочего дня. Лейла старалась забыться, вся отдавалась музыке.

Уже провожая подругу по улочкам финансового центра, пьяноватая Ханна начала рассуждать в привычном менторском стиле:

– Если подумать, Лейла, в мире столько неразрешенных тайн. Человек пытается все понять и разложить по полочкам, используя хваленый разум. Только сам не знает ничего даже про этот свой инструмент.

– Йеп, это точно. – Лейла, как всегда, любовалась подругой, в ее мире та могла стать крутым блогером, настолько идеально говорила и выглядела, были бы не нужны никакие фильтры или перезаписи.

– И мы получаем сознательно только двадцать процентов информации, остальное и не запоминаем, и не понимаем. Только мозг все записывает в свои архивы. Поэтому, столкнувшись с чем-то вроде бы новым, мы можем вести себя, как будто уже видели это, даже если и не помним.

– Интересно, а если кто-то случайно получит доступ к оставшимся восьмидесяти процентам, он что, сойдет с ума? Попробуй выдержи и эту тайни бит, что осознаешь.

– Ах, есть теория, что все образы уже существуют во Вселенной: если кто-то изобретает табуретку, он просто воспроизводит ее образ, улавливает откуда-то из космоса. Может, эта скрытая часть разума тоже где-то там, высоко?

– Как облачный архив?

– Ха, красиво звучит!

Они уже прошли лабиринты фешенебельного портового района и спустились на эскалаторе к выходу оттуда. Ханна взмахом руки попросила портье за стойкой вызвать такси.