Путешествия Лемюэля Гулливера

Те же самые мысли, в еще более резкой форме, мы находим и в третьей части романа, где описываются путешествия Гулливера в различные вымышленные страны: Лапуту, Бальнибарби, Лаггнегг, Глаббдобдриб, а также в Японию. Находясь в Бальнибарби, Гулливер встречается с местными философами, которые мечтают об общественных преобразованиях согласно законам справедливости и разума. «Эти несчастные, — сообщает Гулливер, — изыскивали способы убедить монархов выбирать фаворитов среди умных, способных и добродетельных людей, научить министров заботиться об общем благе, награждать только тех, кто оказал обществу выдающиеся услуги; внушить монархам, что их подлинные интересы совпадают с интересами народа и поручать должности следует достойным лицам».

Иронически перечисляя несбыточные планы этих мечтателей, Свифт высказывает между строк свои собственные положительные взгляды на устройство человеческой жизни и государства. Он хочет, чтобы граждане побуждались к исполнению обязанностей перед обществом не страхом и насилием, а чувством высокой сознательности и ответственности по отношению к своим ближним.

Он мечтает о том, чтобы достоинства человека измерялись не его богатствами и титулами, а умом и душевными качествами, той реальной пользой, какую он приносит людям своей деятельностью.

Изобличая на протяжении всей книги различные проявления деспотизма и насилия, Свифт с восхищением отзывается о героях республиканского Рима, тени которых поочередно проходят перед Гулливером. «Больше всего я наслаждался лицезрением людей, истреблявших тиранов и узурпаторов и восстанавливавших свободу и попранные права угнетенных народов».

Трудовой народ, создающий своими руками материальные ценности, заслуживает, по мнению Свифта, глубочайшего уважения: «Всякий, кто вместо одного стебля травы сумеет вырастить на том же поле два, окажет человечеству и своей родине большую услугу, чем все политики, взятые вместе».

Несмотря на то, что Свифт стоял выше и видел дальше своих современников, он не мог дать определенного ответа, как уничтожить царящее в мире зло и улучшить общественные нравы. В этом состояла его трагедия и этим объясняется, почему его сатира становится порою такой жестокой и мрачной.

В народных горестях и несчастьях он обвиняет своекорыстных властителей, царедворцев и алчных богачей, бессовестно грабящих тех, кто добывает жизненные блага. «На каждого богача приходится более тысячи бедных. Можно прямо сказать, что огромное большинство нашего народа принуждено влачить жалкое существование». Устами Гулливера Свифт советует «не доверяться монархам и министрам, если есть возможность обойтись без их помощи».

С издевательским остроумием Свифт описывает ученых Великой академии в Лагадо — пустых фантазеров, занятых разработкой абсурдных проектов: изготовлением пряжи из паутины, пережиганием льда в порох, извлечением солнечной энергии из огурцов и т. д. «Жаль только, — замечает автор, — что ни одни из этих проектов еще не доведен до конца, а пока что страна в ожидании будущих благ приведена в запустение, дома, разваливаются и население голодает и ходит в лохмотьях».

Один из образованнейших людей своего времени, Свифт выступал, разумеется, не против науки вообще, а против бесплодного прожектерства и лженаучных теорий, отдающих средневековой схоластикой. Возмущали его и дельцы от науки, готовые спекулировать своими знаниями ради наживы, и шарлатаны, рядившиеся в тогу ученых, чтобы легче было обманывать легковерных людей.

Вместе с тем Свифт высказывает походя такие блестящие догадки, что сейчас его не без основания причисляют к научным фантастам. Например, летающий магнитный остров Лапута — не менее остроумное научное допущение, чем логическая универсальная машина или казавшийся еще недавно анекдотическим способ возведения зданий… сверху вниз — от крыши к фундаменту. И что, пожалуй, самое удивительное — обнаруженные лапутянами два спутника Марса открыты были в действительности американским астрономом Холлом, назвавшим их Фобос и Деймос. Произошло это в 1877 году, спустя полтора столетия после опубликования «Путешествий Гулливера».

В четвертой части романа герой попадает в фантастическое государство гунгнгнмов. Рассказывая о его пребывании в стране лошадей, разочарованный и усталый Свифт дает полную волю своему злому сарказму, стараясь доказать соотечественникам, что жизнь их устроена безобразно, несправедливо, жестоко.

Грязные и жадные двуногие звери еху все больше и больше начинают напоминать Гулливеру «цивилизованных» братьев по крови, и, наоборот, безобидные лошади кажутся ему куда более человечными, нежели англичане, и люди вообще, потому что на языке гунгнгимов даже не существует слова «обман». Пожив среди мудрых добродетельных лошадей, Гулливер приходит к безутешному выводу, что человечество в корне испорчено, что люди перестают быть людьми и превращаются в отвратительных еху.