Путешествия на Новую Гвинею (Дневники путешествий 1872—1875). Том 1

Все хижины, если можно назвать так эти постройки, состояли из пола, из грубых кривых стволов и крыши — стен не было. Некоторые были больше, но почти все на один лад. Как пример этой примитивной архитектуры, я срисовал одну из хижин. Это помещение было достаточно для мужа, жены и двух детей. Дети постоянно удивляли меня: лазали по лестницам, бегали по дырявому полу, барахтались у самого края и не падали. Дети и собаки очень долго не могли привыкнуть к моему виду. Дети издали разглядывали меня, хмурились и начинали плакать. Собаки, нюхнув только воздух около хижины, где я помещался, поднимали голову и убегали с рычанием. Большинство собак — рыжие, невелики ростом, со стоячими ушами и пушистым хвостом, похожи на новогвинейских.

Я решил остаться здесь два дня. Одну из хижин вычистили, и я поместился в ней довольно удобно, завесив стороны одеялами, которые образовали стены. Но перед этим я собрал всех жителей, чтобы разглядеть их попристальнее. У многих физиономии не отличались от лиц сопровождавших меня малайцев из Палонга, так что я мог с уверенностью отличать их. Но были, однако же, черты как бы чужой примеси. Это сходство с малайцами можно объяснить смешением с давнишних пор. Но мне кажется положительно, что не якун похожи на малайцев, а малайцы, имея матерей оран-якун, приобрели некоторые черты последних, что делает обе стороны отчасти похожими.

Вечером, гуляя около хижины, я наткнулся неожиданно на человека очень небольшого роста, с очень толстым животом, пухлой физиономией, жидкими ногами, который палкой рыл землю и собирал что-то в кокосовую скорлупу. Приметя, что я его увидал и подхожу к нему, он сперва намеревался бежать, но когда я ему повторил несколько раз «дянган такут» и «каси тамбаку», он продолжал свое занятие, но не смел поднять глаз, боялся оглянуться, чтобы не видеть меня, и заметно трясся. На другой день я не без труда добился, чтобы срисовать его; табак и терпение помогли, но он не решался смотреть на меня, постоянно отворачивался. Таких, особенно трусливых, малайцы называют оран-лиар. Я встречал их потом несколько раз.

Вечером, когда стемнело, начались крик детей, смех и говор женщин, очень немузыкальное пение мужчин и игра на инструменте, состоящем из толстого бамбука с отверстиями и несколькими натянутыми струнами из ротанга (обыкновенно тремя).

25 декабря. Утром на рассвете было очень свежо, так что мне жаль было смотреть на голых детей, которые дрожали от холода и жались к матери, у которой не было другого покрова, как тонкий старый саронг. Стен нет, в полу громадные щели между бревнами. У детей оставляют на затылке род косички. Некоторые дети положительно не некрасивы лицом, также между взрослых попадаются довольно приятные физиономии, как, напр., Сватн.

У оран-райет интересное оружие — сумпитан, или, на их языке, блахан. Блахан представляет трубку метра в два длины, которая состоит из двух половин, обмотанных ротангом, и обмазана гытой. Стрелы, сантиметров в 20, очень тонкие; нижний конец их снабжен родом пробки из сердцевины какого-то дерева. Этот толстый наконечник сначала обрезается, а затем полируется при помощи сухого шероховатого листа, причем нижний конец стрелы держат между вдвойне сложенным листом и быстро катают стрелу ладонью, положив ее на ляжку. Надо, чтобы пробка плотно приходилась к каналу сумпитана. Вложив стрелу в сумпитан, берут его обеими руками, широкий конец подносят к губам, затем, медленно поднимая другой конец и направив на цель, быстро выдувают стрелу. Она долетает до цели, отдаленной даже более чем на 50 шагов, может достигнуть даже 80 шагов. Но ветер при легкости стрелы мешает точности.

Шагов на 20–25 туземцы почти всегда попадают в небольшую цель. Попробовав стрелять сам, я два раза попал около самой цели, а в третий раз — попал даже в нее. Это доказывает, что не особенно трудно достигнуть в этом отношении большого искусства, которого, действительно, говорят, достигают оран-райет. Туземцы с видимым удовольствием вынесли почти все свои сумпитаны и стали наперерыв показывать свое искусство, когда я им сказал, что желаю посмотреть на эту процедуру. Женщины смехом при неудаче и похвалами в противном случае проявляли свое участие.

Что делает эту небольшую стрелу опасною не только для человека, но и для тигра, — это «ипо», или «ипо-упас», или «ратиум», в который окунается оконечность стрелы (обыкновенно из твердого дерева), остающейся в ране. Меня уверяли, здесь, что люди, раненные такой стрелой, не доживают до вечера, так же как и тигры. Говорят, что яд может быть без опасности съеден, что, однако же, отрицается некоторыми. Этот яд приготовляется из толченой коры дерева, водяной настой которого кипятят до сгущения, затем прибавляют все, что предполагается ядовитым: соки разных плодов, даже зубы змей, так что яд имеет разное действие и не может считаться только растительным.