Путешествия пана Вроучека

– А мне плакать хочется оттого, что ты смеешься над нашими благородными страстями, – молвил селенит и действительно начал всхлипывать, – в этом явственно отражается грубый материализм всех вас, нищих духом землян, тянущихся лишь к низменным усладам плоти.

Эти слова вновь заставили пана Броучека вспомнить о своем бедном желудке. Наш герой и в самом деле испытывал изрядный голод.

– Можете меня оплакивать сколько угодно, – строптиво возразил он, – но даже самым что ни на есть прекрасным стихам на свете я предпочту сейчас плотный завтрак. Может, нам сделать остановку и немного подкрепиться?..

– В этом нет необходимости, – ответил селенит, – вон там готов принять нас под свою сень дворец досточтимого мецената Божидара Чароблистательного, чье безграничное гостеприимство, даст бог, утолит твою невоздержанность, которая, право же, повергает меня в изумление…

"Хорошенькое дело, – подумал Броучек, – его, видите ли, повергает в изумление моя невоздержанность!.. Уж не думает ли он, что я насытился стишками его Эфирии?!" – Небось опять будут пичкать философской тарабарщиной!– обронил он.

– О, у Чароблистательного всегда найдется для гостей сытная материальная пища, – заверил Броучека селенит, – к тому же, мне кажется, что мы еще успеем к утренней трапезе, которую наш меценат совершает чуть позже других. Погоди, я взгляну на небесные часы!

Он обратился лицом к серпу Земли на небосклоне и при этом невольно посмотрел назад.

– Стой! Взгляни! – вскричал он.

Броучек обернулся в направлении, куда показывал Лазурный, и увидел в воздухе нечто вроде большой бабочки, летевшей к городу..

– Ничего не говорит тебе твое сердце? – спросил селенит.– Не узнаешь ее? Не узнаешь Эфиршо, что на своих мотыльковых крыльях и на крылах любовной тоски мчится тебе вослед?

–Кошмар! – скорбно возопил пан домовладелец. – Гони же, гони, авось удастся от нее улиануть!

Селенит стегнул Пегаса длинным стеблем белоснежной лилии, служившей ему хлыстом, и крылатый конь, мигом домчав их к огромному сверкающему, дворцу, опустился вместе со своими седоками у его порога.

IX

Храм искусств и его великолепие. Меценат. Броучек в роли поэта.

Категории, на которые подразделяются стихотворцы.

Трапеза бардов. Наш герой изгнан иа круга певцов. Злосчастный нос.

Лазурный привязал Пегаса к лазуритовой колонне великолепного портала и вместе с паном Броучеком стал подниматься по хрустальной лестнице, которая вела внутрь дворца. Все кругом излучало столько сказочного блеска, что землянин, не выдержав ослепительного сияния, вынужден был взбираться по лестнице с зажмуренными глазами.

Между тем Лазурный объяснял ему назначение великолепного здания: Чароблистатепьный назвал свой шедевр Храмом искусств, и с полным правом. Как ты, очевидно, заметил сверху, дворец по его указанию построен в виде звезды, и каждый луч этой звезды отведен для определенного вида искусства. В одном он разместил самых знаменитых поэтов, в другом – выдающихся живописцев и их творения, в третьем – ваятелей, целый луч предоставлен музыкальному искусству и его прославленным представителям, и так далее. Словом, в этой звезде, как в магическом кристалле, сосредоточен весь блеск лунных искусств. А в центре звезды находится резиденция самого великого мецената, который излучает вовсе концы своего дворца живительный свет щедрости и безбрежной благожелательности. Впрочем, вот и он сам.

Они уже поднялись в помещение, служившее, по всей видимости, главным вестибюлем, и глаза пана Броучека настолько освоились, что в сверкании бриллиантов, жемчугов и гранатов он смог разглядеть хваленого мецената. Тот хотя и отличался довольно-таки солидной комплекцией, как, вероятно, все меценаты вселенной, однако его внешность была столь же благородной и утонченной, кан и у остальных селенитов; которых пану Броучеку довелось повстречать.

– Добро пожаловать, золотоголосая горлинка варгентинская![ Варгентин окруженная горами равнина на Лупе, откуда, по-видимому, был родом Лазурный. – Прим, автора. ] – возгласил Чароблистательный, судорожно схватив Лазурного за обе руки и с жаром целуя его в лоб.– Какое счастье, что я могу принять под своим кровом сладкозвучного дрозда нашей эротической лирики! А кто твой товарищ? – добавил он, с любопытством поглядывая на незнакомца.

Он был крайне удивлен, когда Лазурный представил ему гостя – подумать только! – с далекой Земли.