Путешествия по Африке

В течение последних дней мы проезжали области, казавшиеся совершенно безлюдными. Только в конечных пунктах дневного пути нам попадались редкие селения, и поэтому мне редко приходилось сталкиваться с племенами момфу. Из-за своего подчиненного положения они были чрезвычайно боязливы; люди, которых я встречал во время расчистки пути, убегали от нас, как вспугнутая дичь. Но и на станции Ганго у меня было мало возможности изучать племя момфу. Я проехал мимо станции и через час достиг Кодабо, вождя мангбалле, у которого оставался несколько дней.

Кодабо вырос среди нубийцев и говорил по-арабски. Так как на следующий день в Ганго ожидали прибытия Гауаша-эфенди, то ко времени моего приезда были собраны также вожди дальних округов племени мангбалле: все они готовились к приему своего начальника на станции. На следующий день в помещении для собраний и во многих просторных хижинах Кодабо было очень весело, так как Гауаш прибыл со станции в сопровождении приближенных, и, кроме мангбалле, были еще момфу.

Праздничные игры и представления мангбалле не были для меня новы, в то время как момфу дали мне возможность новых наблюдений. Их танцы подобны пляскам многочисленных племен негров, так как они состоят из движений вперед в такт, регулярно по кругу в одну сторону; они выигрывают, благодаря своей живости, так как во время танца у них в руках лук и стрелы, которыми пользуются все, без исключения, момфу.

Моей следующей целью было селение вождя мангбалле Гумбали. Мы подходили с юго-востока к Бомоканди, называемой племенем момфу Мэри, постепенно все ближе, и в одном месте дорога приблизилась вплотную к реке. Река была шириной около пятидесяти шагов, протекала по скалистому руслу и имела крутые берега.

Двенадцатого марта я, наконец, дошел до самого дальнего пункта, которого в моем путешествии достиг на юго-востоке, — резиденции вождя мангбалле, Мадьегбэ. Это был отец Гумбали и Рунзы, которого я посетил на обратном пути. Два других его сына, Ганзи и Бадилли, жили на пути моего маршрута, в то время как хижины пятого сына, Нопэ, лежали к западу от дороги. Большинство старейшин мангбалле я встречал в Кодабо. Мадьегбэ ожидал меня у себя, как мы условились. Его округ лежал к югу от Бомоканди, или Мэри. После того, как мы оставили селение Гумбали, мы перешли реку, которая там была шириной в пятьдесят шагов и имела три фута глубины; она течет по песчаному дну между крутыми берегами, окаймленными лесом. К северу от Бакангаи, на расстоянии 250 километров дальше к западу, ее ширина была равна 175 шагам; хотя здесь, в своем верхнем течении ее ширина была примерно в три раза меньше, она казалась все же значительной. Ее истоки находились еще дальше к востоку. Она протекает там по горной стране, которая вскоре обрисовалась довольно отчетливо, и описывает дугу с востока на юг вокруг области Мадьегбэ.

Мадьегбэ оказал мне любезный прием и предложил много кур и других съестных припасов. Его чистенькие хижины были окружены банановыми зарослями, а между ними на свободном пространстве повсюду высились масличные пальмы. С удивлением я увидел там толпу молодежи и взрослых мужчин, развлекавшихся игрой в мяч. Игравшие бросались за резиновыми мячами совершенно так же, как у нас на родине, весело, с громкими возгласами, и гнали их палками друг к другу. Надо обратить внимание, что лиана ландольфия, из которой извлекается каучук, встречается почти во всех областях к северу и югу от Уэле-Макуа. Если лиану разрезать, то из нее вытекает молочно-белая масса, которая на воздухе застывает в темно-коричневый каучук.

Листья и цветы ландольфии

Местные туземцы собирают каучук только при случае, так как извлекают из него мало пользы. В стране я видел каучук только на маленьких палочках-колотушках для маримбы; свежим соком также скрепляют куски лубяной материи рокко. У Мадьегбэ, во всяком случае, каучук, благодаря спорту, нашел применение: весело взлетает резиновый мяч, свернутый из застывшего сока лианы, часто выше пальм. Мне показалось странным, что именно здесь, в одном из отдаленнейших пунктов моего путешествия, благодаря этой игре, я вспомнил родину и веселую юность. Несколько маленьких мальчиков развлекались именно так, как дети у нас, перебрасывая мяч во все возрастающем темпе. Между бросками они притрагивались ладонями ко лбу и груди. Под веселый смех малышей возникала неразбериха, так что игра должна была начинаться снова.

Я оставался 13 марта у Мадьегбэ и знакомился с момфу в окрестности. Отдельные момфу приходили к нашему жилью, но казались очень боязливыми, было совершенно отчетливо видно, что под гнетом мангбалле и арабов они были очень запуганы. Даже тогда, когда я показывал им картины и музыкальные инструменты, они оставались тревожными и боязливыми.