Путешествия с Геродотом

Сцена 8 — Гистией пока не сдается, держится на поверхности. Возможно, ему все еще грезится скипетр. Снятся мощь, величие. Во всяком случае, он производит настолько хорошее впечатление, что жители острова Лесбос дают ему восемь триер. Во главе этого флота он плывет в Византию. Тут они заняли крепкую позицию и стали захватывать все идущие из Понта корабли, кроме кораблей тех городов, которые изъявши готовность подчиниться Гистиею. Вот так низко он пал, постепенно скатившись до морского пиратства.

Сцена 9 — до Гистиея доходит известие, что возглавивший восстание ионян Милет захвачен персами. После победы в морской битве над ионянами персы принялись осаждать Милет с суши и с моря. Они стали делать подкоп под стены и подвезли всевозможные осадные орудия. На шестой год после восстания Аристагора персам удалось целиком овладеть городом. Жителей они обратили в рабство…

(Для афинян поражение Милета стало страшным ударом. Когда Фриних поставил на сцене сочиненную им драму «Взятие Милета», зрители залились слезами. За эту пьесу афинские власти наложили на автора огромный штраф в тысячу драхм и запретили когда-либо ставить ее в Афинах. Искусство должно служить укреплению духа и развлечению, а не бередить раны.)

На известие о падении Милета Гистией реагирует странно. Он прекращает грабить корабли и плывет с лесбоссцами на Хиос. Хочет быть поближе к Милету? Или бежать дальше? Но куда? Пока что он устраивает на Хиосе резню: хиосская стража не допустила его в город, и тогда Гистией напал на хиосцев… В схватке тиран перебил много хиосцев…

Но эта резня ничего не решила. Она стала всего лишь результатом отчаяния, бешенства, безумия. А потому Гистией покидает обезлюдевшую землю и направляется на Тасос — расположенный недалеко от Тракии остров, известный своими золотыми рудниками. Он устанавливает блокаду Тасоса, но тот не сдается. Он оставляет надежду на золото и плывет на Лесбос — единственное место, где его принимали относительно прилично. Но на Лесбосе голод, а ему надо накормить свое войско, поэтому он направляется в Азию, чтобы здесь, в Мисийской области, снять урожай, хоть как-нибудь прокормиться. Круг сжимается, податься некуда. Он в ловушке. Потому что нет пределов человеческому ничтожеству. Человек низкий все глубже погрязает в мелочности, все больше запутывается. До тех пор, пока не погибнет.

Сцена 10 — там, куда добрался Гистией, как раз находился перс Гарпаг, предводитель немалого войска, который напал на высаживающегося на берег Гистиея, взял его в плен и уничтожил большую часть его воинов. Но прежде чем это произошло, Гистиея во время его бегства настиг какой-то персидский воин и уж было хотел заколоть. Тогда тиран объявил ему по-персидски, что он — Тистией из Милета.

Сцена 11 — Гистиея привозят в Сарды. Тут Артафрен и Гарпаг велят на глазах всего города распять его (ужасная боль!). Потом ему отрезают голову, которую велят забальзамировать и доставить царю Дарию в Сусы. (В Сусы! Как же должна была выглядеть эта голова после трех месяцев пути, пусть даже забальзамированная!)

Сцена 12 — Дарий узнает обо всем и пеняет Артафрену и Гарпагу за то, что они не прислали ему живого Гистиея. Он приказывает привести голову в порядок и похоронить с почестями.

Он хочет по крайней мере таким образом отдать почести голове, в которой несколько лет тому назад, возле моста над Дунаем родилась мысль, спасшая Персию и Азию, а ему, Дарию — царство и жизнь.

У доктора Ранке

Тогда, в Конго, описанные Геродотом истории так увлекли меня, что я порой больше переживал страсти войны, разгорающейся между греками и персами, нежели той реальной, конголезской войны, на которой я был корреспондентом. Но, конечно, страна «Сердца тьмы»[24] тоже давала о себе знать. Как разрывающими то здесь, то там тишину отголосками выстрелов, опасностью ареста, избиения и смерти, так и всеобщей изматывающей атмосферой неясности и невозможности хоть что-нибудь предвидеть. Потому что в любую минуту в любом месте могло произойти все самое страшное. Не существовало никакой власти, никаких сил правопорядка. Колониальная система распалась, бельгийские администраторы сбежали в Европу, а на их месте появилась какая-то темная, шальная сила, чаще всего принимающая вид пьяных конголезских жандармов.