Путешествия сэра Джона Мандевиля

Как показали исследования историков и литературоведов, автор "Путешествий...", не мудрствуя лукаво, взял в качестве основы для первой части своей книги один из таких путеводителей-итинерариев, принадлежавший перу немецкого рыцаря и бывшего доминиканца Вильгельма фон Больдензеле, который посетил святые места в 1332-33 гг. и написал в 1336 г. по просьбе кардинала Талейрана де Перигора отчет о своем путешествии под названием "Liber de Quibusdam Ultramarinis Partibus" ("Книга о некоторых заморских странах"). Беглое сравнение итинерария Больдензеля с "Путешествиями..." мнимого Мандевиля не оставляет сомнений в том, что тот почти дословно следовал за повествованием немецкого паломника, хотя периодически "разбавлял" и дополнял его суховатый и лишенный волнующих подробностей рассказ легендами о чудесах и необыкновенных явлениях, позаимствованными из других источников. Помимо церковных легенд и романтических преданий (сюда можно отнести новеллы о дочери царя Гиппократа, о Медузе Горгоне, о Замке Ястреба и т.д.), автор "Путешествий..." приводит описание пути из Западной Европы через Венгрию в Константинополь, а затем и через Малую Азию, взятое из "Истории первого крестового похода" Альберта Ахенского, а его топография Палестины представляет собой причудливую смесь из итинерариев других паломников XII-XIII вв. Другие отрывки он заимствовал из трудов античных авторов Плиния и Солина и работ более близких к нему по времени средневековых энциклопедистов - Петра Коместора, Винцента из Бове, Брунетто Латини и Жака де Витри. Например, он извлекает сведения о бедуинах и их образе жизни из трактата Больдензеле, а в результате небрежного прочтения "Восточной истории" Жака де Витри он превращает прирученных леопардов, с которыми охотились жители Кипра, в "папионов", или бабуинов. Подробное и достаточно точное для своего времени описание ислама и сарацин (арабов) в целом автор "Путешествий..." почерпнул из "De Statu Saracenorum" ("Книги о состоянии сарацин") Вильгельма Триполийского (ок.1270 г.), а бОльшую часть тех сведений, которые он сообщает о Египте - из "Flos Historiarum Terrae Orientis" ("Цветника историй Востока") армянского монаха княжеского происхождения Хайтона (Хетума) (1307 г.). Лишь в одном случае автор "Путешествий..." демонстрирует расхождение со своими источниками, которое можно предположительно приписать влиянию личного опыта: переписав у Хайтона краткий очерк политической истории Египта и имена правивших в нем султанов (в гл.6), он не заканчивает историю султаната около 1300 г., как армянский монах, а продолжает ее до смерти ан-Насира (1341 г.) и называет имена двух его преемников, утверждая вдобавок, что в правление второго из них, "Мелехмадаброна", он покинул Египет. Хотя имена султанов в перечне автора "Путешествий..." крайне искажены, "Мелехмадаброна" предположительно можно отождествить с аль-Малик Музаффаром, правившим в 1346-47 гг. Это один из тех редких случаев, когда утверждения автора "Путешествий..." можно (хотя и с большой долей осторожности) считать независимыми от других источников.

Но если первая часть книги, как уже сказано, всецело укладывается в рамки типичного средневекового паломнического итинерария, то совершенно иное впечатление производит вторая часть, начинающаяся с гл.16. Она посвящена описанию чудес Востока, который еще со времен античности считался в Западной Европе воплощением всего экзотического, чудесного и неизведанного. Пристальный интерес к Востоку среди современников автора "Путешествий..." был не случаен. Великие монгольские завоевания XIII в. и контакты латинского христианства с этими неведомыми прежде завоевателями, нахлынувшими из глубин Азии, которых считали поначалу то воинством легендарного царя-первосвященника Пресвитера Иоанна, то выходцами из ада, предвестниками Апокалипсиса (основываясь на ложной этимологии названия "татары" и Тартара, ада древнегреческой мифологии), неизмеримо расширили пространственный и культурный горизонт образованных европейцев. Благодаря путешествиям и миссиям Иоанна де Плано Карпини, Гильома Рубрука, Марко Поло, Иоанна Монтекорвино, Одорико Порденоне, Журдена де Северака, Гильома Адана именно в это время, т.е. в XIII-XIV вв. Восток начинает все более приобретать реалистические очертания, постепенно освобождаясь от окутывавшего его полусказочного, полумифического флёра, и привлекает к себе все более жгучий интерес западноевропейских современников "Мандевиля".