Путешествия за камнем

Мы пролетаем почти над воротами Аму-Дарьи — Тюя-Муюном около Питняка. С самолета прекрасно виден гребень коренных пород, пересекающий реку и как бы связывающий в единое целое Кызыл-Кумы с Кара-Кумами. Глаз легко различает среди песков выходы коренных пород, их строение в виде останцев и кыровых скамеек, ясно видит пестрые смены пород, и хочется с высоты 500 метров догадаться о том, где здесь находится тот серный горизонт, который положил начало богатству Кырк-Джульбы.

Но, конечно, самое замечательное, что видишь с самолета, — это пески. Все то, что мы наблюдали и переживали в наших экспедициях, все те формы, которые столь детально изучались и разгадывались нами, сейчас — как на ладони; и для меня несомненно, что изучение песков легче всего может быть произведено анализом их форм с самолета. Дело в том, что сверху вы не только различаете основные линии песков, но и очень резкие и определенные изменения в их окраске. Вы различаете прежде всего подвижные, незакрепленные или мало закрепленные пески. Они совершенно светлые. Светлой, телесной окраской пески заливают оба берега около Чарджоу, или нагромождаются в в виде дюн возле реки, или перекрывают сверху гребни длинных гряд, вытянутых приблизительно меридионально, с отклонением на 30–50° к северо-востоку. Более темный, серовато-коричневый тон имеют закрепленные пески склонов. В красный и розовый цвета окрашены такырные заполнения низин. А дальше белоснежные шоры, темно-серые и почти черные пески Аму-Дарьи, отмытые ее мутными водами от мельчайших частиц.

Поселок у серного завода. Фото Д. И. Щербакова. 1954 г.

Все формы песков проходят под нашим самолетом. Мы с интересом следим за верблюжьими тропами, проложенными вдоль гряд или по склонам котловин, различаем черные точки овец, а прищурясь, видим лишь огромные длинные полосы, протянувшиеся с северо-востока на юго-запад, как бы полосы огромного океана песка и среди них столбы смерчей, вздымающих пыль…

Но вот показались полосочки моста через Аму-Дарью. Это — Чарджоу, и самолет мягко подкатывает к аэростанции Добролета.

Увы, в Чарджоу мы уже не чувствуем гостеприимства и заботы окружающих о нашей экспедиции. Неожиданно на нас сыплются обвинения в фотосъемках с самолета, отнимается аппарат и предлагается следовать… Недоразумение скоро выясняется.

С исключительной любезностью нас встречают власти города, но первое неприятное впечатление остается, и хочется скорее покинуть негостеприимный аэродром.

А между тем как раз здесь хотелось обсудить вопрос о перелете в Ашхабад, выяснить с летчиками их требования и обсудить ряд практических вопросов по подготовке аэродрома у серных бугров.

Наша экспедиция кончается, но нам не хочется ее кончать. Мы садимся в товарный поезд и направляемся в Репетек, где с 1912 года существует известная Репетекская песчаная станция.

В семье географов — учеников и друзей по Географическому институту — проводим мы вечер, осматриваем приспособления для защиты от песков, знакомимся с научными работами станции и делимся впечатлениями. Репетекская станция и станция на серном заводе — два ценнейших опорных пункта для изучения климата Кара-Кумов и их особенностей.

В Ашхабаде мы заканчиваем работу. Готовимся к докладу правительству о результатах экспедиции, укладываем снаряжение, записи и прочее. В последний раз на докладе встречаемся с теми, кто верил и кто не верил в нашу экспедицию, благодарим за помощь и сожалеем о том, что экспедиция окончилась.

И в то время как удобный вагон уносит меня за 6000 километров, в Ленинград, наши друзья по экспедиции еще заканчивают ее на обеих машинах новым смелым пробегом по пескам и тугаям Аму-Дарьи до Чарджоу. В два дня без всяких недоразумений пробегают наши двенадцатиножки новые 500 километров, вплоть до линии железной дороги.

Третья каракумская экспедиция закончена…

* * *

Огромная научная работа проделана за истекшие годы научными организациями и ведомствами Туркмении. Положено начало культурно-хозяйственным базам в песках. Создан опытный серный завод, давший первую серу Советскому Союзу. Впервые проведен учет населенных пунктов и колодцев и сведены наблюдения в первую рукописную пятиверстную карту.

Кара-Кумы в 1929 году перестали быть тем «белым пятном» на карте, которым они были до начала исследований. Теперь можно строить в них хозяйство, основываясь на определенных данных, и можно подвести научно обоснованную материальную базу под устройство жизни почти 130 000 туркмен. Но, конечно, пока сделан только первый шаг в изучении Кара-Кумов. Значительное количество проблем только поставлено, но не разрешено, и еще много сил должно быть затрачено, для того чтобы раскрыть во всем многообразии природу песков.

Мне не хочется кончать свой рассказ сухим перечислением результатов и проблем; они переплетаются между собой в быстром течении жизни, и каждая новая экспедиция выдвигает и новые проблемы.