Читаем Путеводитель для ангела (СИ) полностью


"Путеводитель для ангела" медленно тлел в камине, когда в сумраке помещения появилась слегка сияющая бесплотная тень с книгой в руках. Призрак увлеченно познавал радость печатного слова, но что-то заставило его отвлечься и он уставился на дымящийся "Путеводитель". Внимательно посмотрел на добротно сделанную книгу, еще раз взглянул в свою и уселся рядом с камином. Бесплотный посетитель беззвучно переворачивал страницы призрачной книги и время от времени посматривал на то, как занимается огонь. Ему надоело ждать и он попросил огонь быстрее делать свое дело. "Путеводитель" вспыхнул ярко-оранжевым пламенем, листы заворачивались, коробились и ссыпались маленькими горящими кусочками. Медные уголки отвалились, призрак сунул в дым руку и вытащил из него призрачный экземпляр "Путеводителя для ангела". Не отходя от камина он принялся за чтение никогда ранее не виденной им книги.



Валера вышел из опрятной комнаты и увидел читающего призрака.



- А, ну пошел отсюда! - заорал он на непрошеного гостя - Тебе тут делать нечего, тут нет спящих! Пошел вон!



Фантом обиженно пожал плечами и растворился, уйдя в стену.



- Горстка пепла, да металл с обложки, вот и все, что осталось от вашего "Путеводителя", тоже мне, бестселлер! И никто, никогда его не прочтет! - желтописрак захохотал довольный самим собой, стараясь как можно быстрее забыть о нечаянной встрече.



И тут, через комнату пошла длинная вереница недавно умерших, каждый бросал на него свой бесстрастный взгляд, от которого по спине тек липкий холодный пот. Они уходили в стену, вслед за своим провожатым, оставляя за собой всю грязь и отчаяние с которыми жили. Бессмертные души очищались, чтобы предстать на распутье без лишнего груза некогда действенных страстей.



 



 



13. В ожидании чуда - 2.



 



Душный городской ветер лениво шевелил занавески на распахнутом окне. Рассматривал грустные вещи, разбросанные по комнате и человека, забившегося в угол, так, чтобы его не было заметно. Полная луна подглядывала за происходящим в щель, открываемую ветром. Она рассматривала сжавшегося человека с широко открытыми глазами и неподвижным взглядом, слушала как он что-то тихо бормочет. К бормотанию подмешивалось еще чье-то сонное, размеренное дыхание, но спящего не было видно.



- И призрак с книгой, повелитель их,



Бредет средь спящих строй свой пополняя,



Он собирает мертвых средь живых,



Всех тех, кто умер сам того не зная!



Он просто боялся уснуть и твердил одни и те же строчки всякий раз, когда наступало время сна.



* * *


Перейти на страницу:

Похожие книги

Горечь таежных ягод
Горечь таежных ягод

Подполковнику Петрову Владимиру Николаевичу сорок четыре года. Двадцать восемь из них он кровно связан с армией, со службой в войсках противовоздушной обороны. Он сам был летчиком, связистом, политработником и наконец стал преподавателем военной академии, где служит и по сей день.Шесть повестей, составляющих его новую книгу, рассказывают о сегодняшней жизни Советской Армии. Несомненно, они сыграют немалую роль в воспитании нашей молодежи, привлекут доброе внимание к непростой армейской службе.Владимир Петров пишет в основном о тех, кто несет службу у экранов локаторов, в кабинах военных самолетов, на ракетных установках, о людях, главное в жизни которых — боевая готовность к защите наших рубежей.В этих повестях служба солдата в Советской Армии показана как некий университет формирования ЛИЧНОСТИ из ОБЫКНОВЕННЫХ парней.Владимир Петров не новичок в литературе. За пятнадцать лет им издано двенадцать книг.Одна из его повестей — «Точка, с которой виден мир» — была отмечена премией на конкурсе журнала «Советский воин», проводившемся в честь пятидесятилетия Советских Вооруженных Сил; другая повесть — «Хорошие люди — ракетчики» — удостоена премии на Всероссийском конкурсе на лучшее произведение для детей и юношества; и, наконец, третьей повести — «Планшет и палитра» — присуждена премия на Всесоюзном конкурсе имени Александра Фадеева.

Владимир Николаевич Петров

Проза / Роман, повесть / Повесть
Идолы прячутся в джунглях
Идолы прячутся в джунглях

«"Тщательное изучение древней истории человечества позволяет в полной мере почувствовать дыхание вечности, дыхание давно ушедших от нас миров" — так начинает свою книгу В. И. Гуляев. Такие книги дают читателю не только информацию о тех или иных исторических и доисторических реалиях, но и учат его думать, наставляют его в высоком искусстве истолкования и обобщения фактов труднопознаваемой действительности давно минувших эпох.Перед автором стояла нелегкая задача: написать книгу, которая заставила бы читателя "почувствовать дыхание вечности", дать ему ясное представление не только о характере загадочной ольмекской культуры, но и о романтике истинных поисков. Такая задача трудна прежде всего потому, что речь идет о культуре, абсолютно неведомой широкому читательскому кругу, и о проблемах, вокруг которых ведутся горячие споры.»

Валерий Иванович Гуляев

Проза / Роман, повесть / Повесть