Путеводитель по Шекспиру. Английские пьесы

А где его потомство,

Принц Уэльский, непоседа сын его,

Который удалился к забулдыгам

И прах мирской отряс от ног своих?

Акт IV, сцена 1, строки 93–96

Наконец характер сравнения меняется. До сих пор вся слава и честь доставались Хотсперу, а к Хэлу относились с презрением и смотрели на него свысока. Но теперь все изменилось. Верной, видевший принца не в кабаке, а в военном лагере, говорит:

На принце шлем. Он весь закован в сталь.

Я любовался грацией, с которой

Он взвился над землей, вскочил в седло

И начал горячить и пятить лошадь

И ставить на дыбы, как некий бог,

Который верховой ездой увлекся.

Акт IV, сцена 1, строки 103–109[108]

Меркурия, вестника богов, обычно изображали с крылышками на лодыжках, символизирующими скорость, с которой он передвигается. Принц Хэл прыгает в седло так, словно он может летать, как Меркурий.

Его конь тоже участвует в этой метафоре; он подобен Пегасу, знаменитому крылатому коню из греческих мифов.

Такое описание для Хотспера — острый нож. Если раньше принц Хэл, подстегиваемый презрением отца, клянется встретиться с Хотспером в поединке и победой над ним заслужить право называться сыном короля, то теперь Хотспер, подстегиваемый описанием Вернона, восклицает:

Коня сюда! Меня он понесет

Навстречу принцу Уэльскому стрелою.

Сшибемся, Гарри с Гарри, конь с конем

И с поля в сторону не повернем,

Пока один из нас не рухнет наземь.

Акт IV, сцена 1, строки 118–122

«…Он не скоро соберет войска»

Хотсперу не терпится начать битву. Нужно дождаться прихода еще одного отряда повстанцев, и Хотспер раздосадован задержкой. Он говорит:

О, был бы Глендаур тут!

Акт IV, сцена I, строка 123

И тут он получает самый тяжелый удар. Верной отвечает:

Как раз о нем

Я слышал мимоездом в графстве Вустер,

Что он не скоро соберет войска.

Акт IV, сцена 1, строки 123–125

Для усиления драматизма следовало бы намекнуть, что Глендаур обиделся на оскорбления Хотспера; тогда получалось бы, что заговор провалился исключительно из-за поведения Хотспера. Однако прямых указаний на это в пьесе нет.

На самом деле неудача Глендаура объяснялась умелыми действиями королевской армии. Она двигалась намного быстрее, чем рассчитывали повстанцы, и взяла Шрусбери еще до того, как к городу подошло войско Хотспера. В результате Хотспер оказался отрезанным от Глендаура. Теперь же Хотспер вынужден вступить в неравный бой и либо разбить армию короля, либо как минимум взять Шрусбери, чтобы получить возможность соединиться с Глендауром, либо вообще отказаться от сражения.

Но отказ от сражения мог привести к развалу армии, обнаружившей, что ее перехитрили, и потерявшей боевой настрой. После этого Хотсперу пришлось бы спасаться бегством. За ним устроили бы погоню, взяли в плен и казнили. Нет, такой бесславный конец — не для него.

«Сборище оборванцев вроде Лазаря…»

Однако в Шрусбери собралась еще не вся королевская армия (по крайней мере, с точки зрения Шекспира). Фальстаф застрял под Ковентри; старый рыцарь произносит длинный монолог, раскрывающий не лучшие черты его характера. После этого публика не может испытывать к нему ничего, кроме презрения.

Он получил три с лишним сотни фунтов, чтобы нанять сто пятьдесят солдат и привести их на поле битвы. Фальстаф сознательно выбирает рекрутов, которые не хотят воевать и могут откупиться от солдатчины. Таким способом он набивает свой карман и набирает солдат из отбросов общества.

Обращаясь к публике, Фальстаф презрительно описывает новобранцев:

…сборище оборванцев вроде Лазаря на картине, где псы богача лижут его струпья.

Акт IV, сцена 2, строка 25

Это заставляет нас вспомнить знаменитую притчу о Лазаре, изложенную в Евангелии от Луки. Лазарь — нищий, который дожидался объедков, сидя у ворот богатого дома. Когда нищий и богач умерли, первый отправился в рай, а второй — в ад.

Вполне понятно, что эта притча согревала души бедняков и угнетенных (составлявших подавляющее большинство), так как она обещала не только воздаяние на том свете, но и возмездие угнетателям. В результате частого повторения этой притчи Лазарь стал воплощением несчастья и нищеты, преследующих человека в его земной жизни.