Путеводная нить

— Он сам все рассказал Брэду. Твой муж не постеснялся рассказать обо всем Брэду, а ты до сих пор все скрывала от меня, своей родной сестры! — Мне кажется, что меня предали, тем более что сестра отвечает как-то злобно, в сердцах. Видимо, она нисколько не раскаивается. А я-то надеялась, что она хотя бы признается, как сильно ей хотелось поговорить со мной… Да, мы с ней в самом деле очень разные!

— Мэтт может говорить о себе кому угодно, это его право. — Маргарет не поднимает глаз от полотна: сейчас она вяжет пончо для Джулии. Крючок в ее руке так и мелькает, лицо сделалось крайне сосредоточенным.

— Вот именно! — Я тычу спицей в клубок красивой голубой пряжи, собираясь вытащить его из корзинки, но он срывается и падает на пол.

Маргарет нагибается, молча поднимает клубок и кладет обратно, в мою корзинку; я замечаю, что руки у нее дрожат. Мне очень хочется обнять ее, сказать, как я ее люблю и как хочу помочь всем, чем могу. Я бы обязательно обняла ее, но боюсь, что она меня оттолкнет и наши отношения снова охладятся. А этого я уже не вынесу!

— Теперь мне понятно, почему ты себя так ведешь в последнее время.

Я вяжу довольно невнимательно; боюсь, как бы потом не пришлось все распускать. Собираясь с мыслями, я невольно замерла со спицами в руках. Я давно уже перестала обращать внимание на узор и вяжу по памяти — не для того, чтобы успокоиться, а просто чтобы чем-то занять руки.

— Как я себя веду в последнее время? — враждебно переспрашивает Маргарет.

— Ты стала по-другому относиться к работе, ко мне и к другим.

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь!

Я продолжаю, хотя и не в силах подбирать слова так тщательно, как мне бы хотелось:

— Ты стала раздражительной и резкой с покупательницами.

— Если не хочешь, чтобы я у тебя работала, так и скажи, — отрезает Маргарет.

— Ну почему между нами все должно быть плохо? — жалобно спрашиваю я. — Мы ведь сестры!

— Ты моя работодательница.

— Я тебе не только работодательница, но и сестра… И вовсе не пытаюсь тобой командовать!

Видимо, Маргарет движет стремление к независимости.

— Недавно я спросила тебя, все ли у вас в порядке, и ты ответила, что все хорошо.

— Повторяю, моя жизнь тебя не касается.

Я с трудом удерживаюсь от слез.

— Раз тебе так кажется… Что ж, прекрасно!

— Думай что хочешь!

Я слышала, как мои племянницы примерно так же пикируются по сто раз на дню, и невольно улыбалась, но сейчас мне совсем грустно. Засунув недовязанный свитер в корзинку, я вскакиваю с места.

— Я твоя сестра! — повторила я. — Может, тебе пора начать относиться ко мне как к сестре?

К моему крайнему ужасу, Маргарет закрывает лицо руками и разражается громкими рыданиями. Ошеломленная, я молча глазею на нее, не зная, что сказать.

— Маргарет… — шепчу я. — Что случилось?

Сестра вскакивает и убегает в подсобку.

Несмотря на то что в магазин только что вошли две покупательницы, я бросаюсь за сестрой. К счастью, они зашли только поглазеть — не собираются сейчас же делать покупку. Сейчас для меня главная — Маргарет. Я уже не боюсь, что она меня оттолкнет, и порывисто обнимаю ее. К моему удивлению, сестра поворачивается и кладет голову мне на плечо.

— Я давно собиралась тебе сказать! — признается она, рыдая.

— Почему же не сказала? — удивляюсь я. Неужели я совсем не понимаю родную сестру?

— Я… не могла.

— Но почему?

— Мэтту сейчас очень плохо. Он всегда думал, что проработает в «Боинге» до пенсии. Он столько лет отдал компании!

— Знаю, — ласково говорю я. — Мне так жаль!

Маргарет выпрямилась и смахнула слезы.

— Я боялась, что ты осыплешь меня своими бодряческими советами, их я бы не выдержала.

— Что еще за бодряческие советы?

— Сама знаешь… Типа «все наладится» и «утро вечера мудренее».

Я слушаю ее молча, не перебивая.

— Что нужно думать о хорошем, и проблемы сразу отойдут на второй план, — продолжает она оскорбительным медовым голоском.

Иногда узнавать правду больно. У меня действительно заболело сердце. Признайся мне Маргарет во всем на несколько недель раньше, я бы, скорее всего, в самом деле принялась утешать ее в таком стиле. «Нужно думать о хорошем», «Надейся на лучшее», «Хочешь быть счастливой — будь ею»… Сама я по натуре оптимистка и всю жизнь стараюсь следовать таким советам. Я бы утешала сестру как могла — из самых лучших побуждений. И жестоко ранила бы ее. Тем более что у меня самой в жизни сейчас все отлично.

— Чем мне тебе помочь? — спрашиваю я.

Маргарет качает головой:

— Ничем. Нет, пожалуй, только одним: будь мне просто сестрой. Советы мне не нужны. И я не хочу, чтобы ты за меня волновалась. — Она с трудом раздвигает губы в улыбке. — Волнений с меня и так хватает.

— И все-таки я должна хоть как-то тебе помочь, — не сдаюсь я. Вряд ли Маргарет согласится хоть на что-то, но попробовать-то можно!

Сестра вскидывает на меня заплаканные глаза.

— Ты могла бы меня выслушать!

Я киваю, и мы с ней обнимаемся.

— Можно мы с Брэдом тоже приедем к вам четвертого? — предложила я. — Вместе пожарим барбекю…

Маргарет натянуто улыбается:

— Как ты, наверное, заметила, в последнее время со мной не очень-то весело общаться.

— Что-нибудь придумаем. Ведь мы же родные.