Путевые записки эстет-энтомолога

Без всплеска входить в воду с плота гораздо проще, чем на мелководье. Минут пять я затратил на погружение, чтобы ни малейшей волны не возникло на поверхности. И только окунувшись с головой в непроглядную темень, я подумал, как правильно сделал, что имплантировал под ногти два дублирующих друг друга биочипа. Не сделай этого, кто бы остановил пересмешницу от падения в озеро и довёл меня сейчас «автопилотом» к плоту?

В этот раз под водой никакого раздвоения личности не произошло. Ныл изуродованный палец; то ли от потери крови, то ли от попавшего в рану мескатолина, то ли от излишка поступавшего в организм через жабры формальдегида поташнивало, поэтому я ни о чём не думал, а лишь страстно желал как можно быстрее очутиться на плоту.

Я почти достиг плота, как вдруг на уровне подсознания почувствовал опасность. Рецепторы оставшегося биочипа засекли первичные следы изменения топологии пространства, передали их в мозг, где послание трансформировалось в странную картину. В кромешной тьме я вдруг «увидел», как со дна медленно, но со всё нарастающей скоростью, клубясь, поднимается нечто аморфное, безликое и страшное в своей неотвратимости как поршень в цилиндре. И если я срочно не покину «озеро-цилиндр», этот поршень раздавит меня в порошок. Двумерный порошок.

Как я не запаниковал, не заработал отчаянно ластами, переключив управление телом на себя, не знаю. «Автопилот» биочипа вывел меня на поверхность озера под плотом, управляя руками, ухватился за поручень, медленно извлёк из воды, усадил на сиденье. И только здесь, когда я, наконец, переключил управление телом на себя, меня скрутило от дикой боли в изуродованном пальце, обожжённом раствором формалина. Биочип почти тотчас отключил мои болевые окончания, но было поздно. В пароксизме боли я нечаянно сорвал укреплённый на сиденье гравикомпенсатор, и он полетел в воду.

Успел ли гравикомпенсатор коснуться воды, я не увидел, потому что в этот момент мир с диким уханьем содрогнулся, словно привидевшийся в озёрной мгле поршень аморфной массы достиг поверхности и спрессовал всю воду в серо-белую математически выверенную плоскость. Ударная волна громом сотрясла плот и, уйдя в атмосферу, рокотом покатилась между холмами.

– УХ’ТА-Р-Р-РЫ… – возвестил миру о своём пришествии Великий дух озера Чако. Небольшие смерчи «неощутимой пыли» заплясали над озером, разбрасывая мелкие шаровые молнии, взрывающиеся с шипением и треском наподобие шутих.

Вихревое электростатическое поле громадной мощности блокировало биочип, и меня вновь до потемнения в глазах оглушила боль в левой руке. К счастью, вакханалия электростатики бушевала недолго, но когда биочип включился и анестезировал руку, от последствий болевого шока я ощущал себя пришибленным. Сознание функционировало заторможено и как бы отдельно от тела. Я действовал так, словно мной по-прежнему управлял «автопилот» биочипа: механически сбросил в озеро ласты (теперь их падение в трёхмерную пустоту котловины озера никаких катаклизмов вызвать не могло), туда же швырнул лохмотья перчаток, выплюнул загубник, надел респиратор и стал натягивать комбинезон. Краем сознания отметил, что шипение и треск шаровых молний переместилось к восточному берегу, и глянул в зеркальце себе за спину. Нет, это были не шаровые молнии. Это были настоящие шутихи и петарды плюс к ним широчайший набор иной пиротехники. Пригорок, на котором был разбит лагерь, затянуло пиротехническим дымом, в этом дыму, освещаемые сполохами фейерверка, метались фигурки донельзя возбуждённых раймондцев. Пришёл их праздник.

Закончив с одеванием, я вернул накидке эластичность, сбросил её с плеч и, встав с сиденья, помахал рукой, чтобы меня забрали. Я думал, что егерь примчит за мной на катере сразу же после свершения таинства, но прошло ещё минут пятнадцать, и только когда фейерверк на пригорке пошёл на убыль, из дыма, наконец, вынырнул катер и направился ко мне.

– Как дела? – приближаясь, радостно прокричал егерь из катера.

– Не очень, – пасмурно ответил я, показывая палец с сорванным ногтем.

– Тю! – изумился егерь. – Как же это?

– А вот так. Сморил меня сон всё-таки, не помог кофе. А когда громыхнуло, я дёрнулся от испуга, хотел схватиться за арматуру, да спросонья получилось не очень удачно.

– Совсем не очень! – чертыхнулся егерь. – Таких туристов-растяп мне ещё не доводилось сопровождать. А как с наживкой?

– С наживкой? – Я растерялся и оглянулся на «удочку». Совсем забыл, зачем я, по официальной версии, находился здесь. Но автоматический подсекатель сработал как часы, и теперь на золотой цепочке в полуметре от поверхности озера шевелила лучами двумерная звезда, то появляясь в поле зрения, то исчезая. – А что с ней случится? У неё ногтей нет… – попытался шуткой нивелировать свою растерянность. – С ней всё нормально.

– Ну ты и фрукт! – фыркнул егерь. – Поехали.