Пути Держателей

Ветви зашелестели, в них определенно скрывалось что-то небольшое и ловкое. Однако тоэхи не торопились отбрасывать приготовленные боевые заклинания — в их родном мире размер далеко не всегда имел принципиальное значение в схватке.

— Не нужно драки, не нужно, прошу!

С широкой нижней ветки в придорожную пыль сиганула длинная красная ящерица. С недоверием глядя на Киоши, она широко раздувала шейные перепонки. От этого слова ящерицы смешно растягивались, превращаясь в "дра-аки" и "про-ошу".

— Ты до-олжен быть призна-ателен мне, моло-одой Мацуси-иро, что я не забыл, како-ой наступи-ил перелив, — многозначительно прошипела ящерица, застыв статуэткой. В движении оставались лишь ярко-алые глаза, то и дело скрывающиеся за подвижными веками.

Киоши спиной чувствовал желание суккуба прихлопнуть тварь, но его рука лежала на ее предплечье, легким пожатием удерживая от необдуманных действий.

— Я тебя не знаю, малявка. Тем более, понятия не имею, что ты несешь. Сейчас ты скажешь мне, откуда знаешь это имя, и твоя жена не станет вдовой.

Ящер оставался неподвижен, лишь крохотный язычок его так и мелькал в костяной пасти, а голова медленно клонилась, уже почти касаясь дороги. Казалось, слова Киоши застали его врасплох, заставив задуматься.

— Все ве-ерно, — неохотно прошипел он, резко склонив голову на бок и теперь глядя на тоэхов искоса. — Ты предупрежда-ал, что бу-удешь вести себя стра-анно…

Неприлично растягиваемые слова начинали раздражать, но юноша терпеливо ждал, боковым зрением наблюдая за хозяином скотобойни. Тот, вероятно поняв, что гости не торопятся в его амбар, уныло вернулся к работе, помогая потомству возводить изгородь.

— Не ва-ажно. Я сде-елал, как ты проси-ил.

Овилла все же не сдержалась, выдвигаясь из-за спины спутника и буквально на удар сердца опережая его вопрос:

— И что же ты сделал?

Вместо ответа ящер вдруг словно ожил, срываясь с места, и бросился к дереву. Киоши едва успел опустить руку суккуба, уже целившуюся в крохотного тоэха отточенной Красной звездой. Исчезнув в густой и колючей кроне, тот буквально тут же выпрыгнул обратно, волоча в мелких зубах объемный желтый пакет.

— Все, как ты и предсказа-ал, ро-овно в этот перели-ив, — решительно прошипел ящер, как делают существа, убежденные в своей правоте. Брошенный им пакет лежал на камнях дороги. — Ови-илла, ты выгляди-ишь лучше. Кио-оши, ты все же разду-умал ее сжига-ать?

Суккуб приподняла метательную звезду, но Киоши вновь придержал ее руку. Ящерица смотрела на них, словно ожидала соответствующей реакции на свою шутку. Наконец она не выдержала тяжелого молчания под пламенеющими взглядами двух рослых тоэхов.

— Тогда-а все, я уше-ел, — крохотный дракон развернулся, стремительной лентой ныряя в кусты. — Запо-омни, Кио-оши, я де-елал это только из-за вознагражде-ения, глупые ро-озыгрыши мне никогда-а…

Зашуршали жесткие плотные ветви, и ящер исчез, растворившись во мраке каменного леса.

Овилла первой приблизилась к пакету, настороженно прощупывая его Красными.

— Я ничего не понимаю. Но, судя по надписям, это действительно тебе…

Киоши подошел. На верхней стороне потертого бумажного пакета, размокавшего и сушенного не один раз, виднелась полузатертая надпись.

Для Киоши Мацусиро. Очень важно.

Одной тропой можно пройти семь раз. Нужно ли?

По обнаженной спине тоэха пробежал холодок. От пакета буквально веяло тайной, но юноша не испытывал страха, скорее необъяснимую тревогу и печаль, что настигает нас, когда память прикасается к давно забытому образу. С огромной высоты, из-под самого купола бездонного красного неба мира Тоэхов, Киоши увидел себя, стоящего рядом с мощнейшим суккубом на пыльной каменой дороге, и что-то сломалось…

Пакет был стар, со стертыми углами и брызгами почти выгоревшей крови. Киоши осторожно поднял его, проводя рукой по надписи.

— Мы ведь не спешим?

Овилла молча помотала головой, не переставая осматривать кромку непролазного леса.

— Я прочту это?

— Конечно. А я за это время… — демоница не закончила фразу, одним изящным прыжком перемахнув через кусты, и буквально втекла в чащу, скрываясь за деревьями.

Даже не взглянув ей вслед — все его внимание было приковано к загадочному пакету — Киоши сошел на обочину. Вертя послание в руках, уселся на длинный плоский камень, трамплином вытянувшийся над карамельной дорожкой лавового ручья. Передвинув пыльные ноги ближе к исходящему теплом потоку, тоэх когтем взломал старую смоляную печать.

Звуки погасли в тот же миг, оставив юношу один на один с пожелтевшим пергаментом, покрытом неровными строчками. Свет померк, будто алое небо-солнце Тоэха выцвело, став белым и тусклым. Доносящиеся от скотобойни запахи крови, лавы, собственного пота и лесных трав исчезли, словно воздух вокруг камня стал стерилен. Киоши сейчас видел только письмо — тонкую стопку желтых листов бумаги, исписанных его собственной рукой. Если время когда-нибудь и останавливается, то это произошло сейчас.

Приветствую тебя, Киоши!